— Я не стану Магистром! — не выдержал я однажды. — Милорд, я не передумаю. Это не моё, эти узы… кружево, от которого разит какой-то ненормальной хищной пустотой и смертью… нет!
Мы едва прекратили сражение, и то был редкий момент, когда не только он меня, но и я его измотал настолько, что он с трудом стоял на ногах, и рука его, стирающая капли пота с лица, заметно дрожала.
— Смерть пахнет не так, — он медленно провёл по губам языком, как человек, мучимый жаждой. Да так и было, наверное, поскольку я использовал жар и пылевые волны последние пять часов непрерывно, а за это время захочется пить и без соперника, усердно и изобретательно старающегося убить тебя.
— Да лучше бы так! — зло бросил я. — Нормальная смерть меня не пугает. Она не пытается присосаться, как мрик, и кусочек меня откусить, а потом заменить отгрызенное чем-то своим, чтобы и я так кусался.
— Чен, ты давно это ощущаешь? — он стремительно подошёл и сжал мои плечи, то ли желая придать словам весу, то ли просто на меня опереться, чтобы не рухнуть у моих ног.
— Каждый раз.
— А сразу сказать?! Или я должен знать твои мысли? — от его хватки я невольно поморщился; он фыркнул и оттолкнул меня, тряхнув спутанными волосами: — Контроль в Сумраке мы тоже отменим, вместе с путём Магистра? Твоё лицо теперь чёртова книга, чтобы кто угодно читал тебя? Ради Мерцания, соберись!
Я сузил глаза и превратил свой сумрачный облик в то, что звал маской камня: глухая холодная тишина. Он вновь облизнул губы (ну точно, умирает от жажды, неплохо я своим вихрем горячей пыли приложил его!) и хрипло кашлянул, не сводя с меня как-то уж слишком явно встревоженных глаз.
— Почему ты не говорил о Камне? Это что — мелочь? Ты же не дитя. Ты видел в Поле следы других ощущений от него, и тебе не пришло в голову, что таких там нет? Что это необычно, а значит, стоит выбрать минутку среди твоих невыразимо важных и срочных дел, чтобы поделиться этой новостью с учителем?
Я тихо порадовался вовремя созданной маске: тут он поймал меня. Я знал, что молчу напрасно, но Камень — застрявшее вне жизни и смерти хищное нечто, скрытое в нём… оно будто завораживало меня.
— Такие там есть.
Трясины. Он прав, контроль уплыл вместе с разумом. Вот хорошо бы стать камнем по-настоящему. Или потерять сознание. А что, выход… Может, попробовать?
— И чьи же?
— Вэй’Двирт Эдрин.
Мой учитель вздохнул и без особого успеха попытался пригладить взлохмаченные и грязные волосы в подобие прежней элегантной причёски. Я подумал, что если руки у него так трясутся, применил бы Чар, и сам себя обозвал идиотом: какая ему Чар сейчас, он чуть не падает, держась на одной воле Магистра.