— Ладно. Ты не хочешь быть Магистром, и я не хочу, чтобы ты им был, и на этой ноте полного согласия мы можем остановиться. Тебе всё равно пятнадцать, о чём говорить. Мне было почти тридцать, но и то мой учитель утверждал, что рановато.
— Почему вы не хотите?
Я знал, что лезу в глубокие воды, да ещё и обращаюсь к нему без должного почтения, и даже в таком потрёпанном виде он может меня размазать по лужайке, если захочет; но сейчас было важнее отвлечь его от Двирта, Камня и всего, что с этим связано.
— Да по той же причине, что и ты сам. По-твоему, я слепой или враг тебе? Поле будет жевать тебя, пока ты не растеряешь и талант, и желание скользить в тех глубинах, куда уносит тебя постоянно, с детства, ты даже не прилагаешь усилий для этого. И вот это — редкий дар, уникальный, его надо хранить. А швырять силу пригоршнями в Кружева могут четверо из пяти, от природы наделённые этой силой в избытке. Зато у тебя её не так много, чтобы разбрасываться.
— Именно от недостатка силы я полдня сдерживал вас, милорд, пока от усталости вы не стали шататься?
Его глаза остро вспыхнули алым. Я успел заметить лёгкий жест пальцев его левой руки (правой он всё ещё поправлял волосы) — словно он выдёргивал нити из воздуха и изящно свивал в петлю, — и меня буквально впечатало в дуб посреди лужайки, распластало на стволе. Он тяжело, со свистом дышал.
Я вырвался — и из пут, и из тела, распахивая свой веер грозы, отбрасывая часть себя под защиту второго веера; и обрушил всю свою мощь и ярость, всю красоту и тонкость плетения моей сети на его кружево. И миг он был в полной моей власти, вместе со всей своей хвалёной силой, пленённый, скованный и слабый, как дитя Первой Ступени… и в этот миг я мог разорвать его нити, но отпустил, отбросил, сминая в мягкий безгласный комок, и вернулся в себя. Не совсем — часть меня ещё пряталась в сером тумане… и только это спасло меня. Потому что он ударил со всего маху. Без скидок, без игры, не жалея.
Чистая сила… и больше того — захваченная, отнятая у меня… вот как он всегда делает это, впитывая во время прямой атаки, подставляясь — и забирая. Игра в поддавки, он как росянка, притягивающая мух…
Мне казалось, что всё моё тело разодрано в клочья, всё внутри обратилось в смесь кровавых ошмётков, я не мог дышать, смотреть, шевельнуться. Если и был я драконом сейчас, то довольно мёртвым драконом.
— Чёрт бы побрал тебя, Чен. — Он был совсем рядом со мною, я смутно чувствовал руку на своем лице, жар его захлёбывающегося хрипом дыхания. — Что за идиотская выходка. Я мог убить тебя.