— Но в Конгрессе сидят не дураки, и развернуться им не дали, — подвела итог Лэйси. — И бедняжкам теперь приходится спасать общество от переизбытка сенсов другими способами. А я-то думала, живу в стоячем болотце, ни опасностей тебе, ни риска… — Её губы вновь сложились в кривую усмешку: — У нас, похоже, много общего. Они тоже спокойную жизнь не любят. Ну, могут не грустить, она им не грозит. Я лично позабочусь. Махать этим «крылышкам» ещё лет пять, не больше.
— Ты-то при чём? Это работа равновесников. Им за неё деньги платят. Вот пусть они и разбираются.
— Чёрта с два они разберутся! Им не потянуть. Или они бы уже разобрались. До взрыва. Значит, сенс-адепт учуял бы угрозу? Но и я учуяла. А твои равновесники, лучшие из лучших, наши защитники — они где были? — она поморщилась. — Нам никому нельзя верить, Джис. Я ни с кем не болтала о моём Потенциале. Я сама не знала. Кто-то меня вычислил. Сосед, полицейский, учитель, врач… равновесник. Может, мы и до мэра-то не дойдём. А потом будут другие кучки пепла и другие пропавшие детишки.
Сестрёнка смотрела на неё без всякого интереса.
— Нам надо в университет, Джис. Там уж нас никто не достанет. Станем сенсами, заведём влиятельных друзей. А потом я тех ребят найду, и что-то мне подсказывает — они о нашей встрече крупно пожалеют.
Джис равнодушно кивнула. Чёрт, чёрт. Как же мне встряхнуть её? Ну, если и это не сработает…
— Дай-ка мне твой ножик, — она открыла маленький складной нож и слегка надрезала кожу на ладони левой руки: — Клятва крови, Джис. Как в моём фан-мире. Мы их отыщем и отомстим, ты и я. Клянусь.
Глаза её сестры наконец-то блеснули. Она забрала нож и с серьёзным видом проделала то же самое.
— Клянусь, — сказала Джиссиана Тай. Облизнула ранку и вновь плотно закуталась в чёрный плед.
Зарослями именовался среди жителей города Сиэтла парк, где когда-то был детский сад. Потом детям подыскали более удобное место, а парк оставался заброшенным и никому не нужным — пока его не облюбовали цветочники. Бывшее детское обиталище получило новых хозяев. Учитывая образ жизни цветочников, перемена была незначительна. Правда, детишки не носили бород, не занимались сексом и не употребляли мудрёных слов, позаимствованных из старинных философских трактатов, — но, по сути, тем отличия нынешних обитателей парка от прежних и ограничивались. Цветочники (прозванные так то ли за любовь к природе, то ли за избранный ими растительный образ жизни) отличались детской безответственностью и совершенно не желали заниматься чем-то полезным, зато были жизнерадостны, приветливы, беспечны и, как правило, всем в мире довольны. Поскольку после Перехода пищи и жилья хватало на всех и задаром, то цветочники могли бездельничать в своё удовольствие — что они и делали.