Рыцарь и менестрель, странствующие вместе. Уже и этого вполне хватает. А он ещё и держится со мной так тепло, а стоит минелу взять да запеть — глаз не сводит, весь прямо светится, словно от счастья себя не помнит, что может этаким сокровищем любоваться!
О да, с тоской думал Вил, ещё как поверят! И новость мигом облетит деревню (и парочку соседних, откуда в эту забрели гости). И все сбегутся посмотреть. И рассмотрят хорошенько, вот уж наверняка — рассмотрят до мелочей и запомнят его лицо крепко-накрепко! Как не запомнить. Когда ещё доведётся повстречать менестреля, на которого нежно взирает Рыцарь Света!
И он погиб. Слава о нём, недобрая, насмешливая, унизительная слава разнесётся по всему Тефриану быстрее ветра. Трясины Тьмы! А он, несчастный дурак, ещё и осмеливался мечтать, как его повсюду будут узнавать, встречать с радостью. Мечтал! Что ждёт его, когда Энтис отбросит его жалкие доводы и примется поступать по-своему? Уж известность ему тогда обеспечена! И какая известность!
— Я думаю, ты прав. — Рыцарь вздохнул. — Объяснять ты умеешь. Получше некоторых.
— Спасибо, — пробормотал Вил. Всё разрешилось неожиданно просто, почему же он не радуется?
— Пойдём дальше, — Энтис шутливо подтолкнул его вперёд: — Ты что замер?
— Погоди, — выдавил Вил, уставясь себе под ноги и едва не плача от стыда за эту странную слабость.
— Опять слышишь шум? — немедленно насторожился Энтис. — Где?
— Нет, показалось… А я вот подумал: может, нам сегодня не идти больше? Никто не огорчится, если мы побездельничаем денёк. Полежим на солнышке, половим рыбу, ягод насобираем. Я сочинил новую песню на рассвете, — он всё же решился поднять глаза: Энтис, прищурясь на солнце и откинув голову, старательно связывал волосы в пучок обрывком чёрного шнурка. — Могу спеть, если хочешь.
Сдержанность, которой он так гордился, рассыпалась в пыль: заискивающие нотки, пропитавшие все его фразы, резали ему слух. Если кто и мог их не заметить — только ребёнок вроде Энтиса.
И Энтис, конечно, не заметил. Просиял и кивнул, восхищённо глядя на Вила, как на долгожданный подарок к дню рождения. Ну вот! И радуется, как ребёнок. Доверчивый, наивный… Тоже мне Рыцарь!
— Конечно! Я сам хотел предложить, ты прямо мысли угадываешь, совсем как Чар-Вэй!
Вил чуть не вздрогнул, а Энтис принялся весело болтать: о том, как ему надоела вечная дорожная пыль, а всё равно ему нравятся дороги, и как надо ловить рыбу без удилища, и почему летом делаются ядовитыми многие травы, и здорово, что не было бира… Энтис словно заразил его своей беззаботной радостью жизни: все страхи вдруг показались ему надуманными и несерьёзными. Он был удивительно сильным и свободным, как ветер. Он был талантливым и всемогущим. Мир принадлежал ему — и с ним был его друг. Сейчас… и завтра… всегда.