Три часа им осталось до стен Аэтис. Примерно столько же — до захода солнца. Завтра наступит День Кораблей, а сегодня они могли бы ночевать уже в столице королевства…
— В хорошей гостинице. — Вил грыз травинку, выплёвывая горькие кусочки зелени. — Ванна, всякие там ароматы, массаж, не хуже, чем в Замке. И спать будешь, как человек, а не дикий зверь.
— Мне в лесу нравится, — Энтис зевнул. — Ты говорил: дорога должна доставлять радость. А для меня радость тут остаться, а не топать куда-то. Тем более, смысла я не вижу.
— А разве не лучше спать в чистой кровати, чем на пыльной траве? И вкусная еда, и вино…
— И утомительная суета, — кивнул Энтис и растянулся на спине в упомянутой пыльной траве с видом человека, твёрдо намеренного лежать, если не поднимут силой. Вил огорчённо покачал головой:
— Ты не отдохнёшь толком, встанем-то затемно, чтоб до толпы в город проскочить. И придёшь весь в пыли и голодный. А вымыться до Плаванья не успеешь, все приличные гостиницы будут переполнены.
— Так зайдём в неприличную, — радостно предложил Энтис. — А почему ты говоришь только обо мне? — он приподнялся на локте. — Я не отдохну, я буду в пыли и голодный. А ты?
— Мне неважно. Я ж не веселиться, а петь там буду.
— Тебе, значит, спать и есть не надо? — Энтис гневно повысил голос: — Если тебе удобнее идти сейчас, почему ты не скажешь прямо? Зачем выдумывать для меня причины? Я тебе кто — глупый ребёнок?!
Вил сосредоточенно выискивал себе новую травинку.
— Я не выдумываю. Я привык, а ты нет. — Он помолчал. — Чего ж удобного, сегодня петь всю ночь, а весь праздник проходить сонным… Рыцарь, а если ты ваших из Замка встретишь?
— Хорошо бы встретить. Они мне новости расскажут, Мейджису и ребятам привет передам.
— Ага, хорошо. Ну просто здорово. Жалко, ты себя не видишь. Худой, лохматый, в точности бродяга. И плащ не белый уже, а серый в разводах. Они ж рассердятся на тебя, ты вправду не понимаешь?! Или опять притворяешься, как тогда, с сапогами?
Энтис вспыхнул и выдал ему самую «рыцарскую» оскорблённую мину: молнии из-под ресниц и надменно вздёрнутый подбородок.
— Я притворяюсь?! После всего, что я тебе…
— Ясно, — поспешно вставил Вил, когда друг задохнулся от негодования. — Тысяча извинений. Между прочим, кто-то мне говорил: спрашивай обо всём. А спросишь — и он фырчит, как масло на сковородке!
Энтис насупился и вдруг действительно фыркнул — будто едва сдерживал смех.
— А ты найдёшь, о чём спросить! Знаешь, ты лучше и в шутку не говори, что я притворяюсь или вру. Я же могу опять… ну, ударить нечаянно. Потом-то извинюсь, но тебе разве легче?