«О, Мерцание. Если бы дух глупости существовал, я решил бы, что сегодня он специально ради нас выбрался из Трясины и теперь витает вокруг, развлекаясь с нашими Кружевами».
Хотя эта мысль скользнула по самой грани внешнего слоя, но кое-кто явно её расслышал: я поймал сразу несколько сердитых откликов (один принадлежал не очень-то благодарному за помощь Этаррису), и лёгкий, но требовательный зов Верховного.
Только он умел звать так: тихо и непреодолимо, сочетанием мягкости и острого льда.
«Мальчик мой, мне это не нравится. Прекрати».
Вот этого уже не слышал никто — кроме меня. Я в этом не сомневался. Разве что Двирт… быть может.
«Твой статус Луча — не повод для шуток. Вэй-лорду не пристало терпеть подобные оскорбления».
«Это не оскорбление, милорд, а нелепость. Укус змеи, лишённой не только яда, но и зубов».
«Я вижу, тебя это забавляет. И жаль, так как я тут забавного не вижу. Где мы окажемся, если любой посмеет сомневаться в законности выбора и деяний Лучей в присутствии Вершины и Совета? Твоя честь принадлежит не тебе одному, ми тайфин. Она, подобно ночному озеру, отражает честь Звезды, сияющей над Тефрианом. Тебе следует это прекратить. Так же громко и ясно, как всё, что было сказано».
Наш безмолвный разговор не занял и вздоха. И пока он длился, та часть моего сознания, что не покидала Сумрака, ловила жадные взгляды со всех сторон… искренне надеясь, что несуразный Магистр, лишенный инстинкта самосохранения, необходимого любому Вэй, который не намерен в ближайшие пару дней или минут перейти в Мерцание, пробудит свой сладко спящий здравый смысл и заткнётся.
Избавив Ченселина Тариса от сомнительного удовольствия затыкать его способом, куда менее приятным, чем выговор Каэрина.
Но Брэйвин словно бы… хочет этого? Вот так, при всех, на глазах неслышащих и Ордена, ронять достоинство Звезды, учинив стычку прямо на Совете?
— Неуместно, милорд? — воскликнул Аллен, распространяя волны негодования по залу с таким напором, что казалось, воздух нагрелся и начинает по-настоящему светиться. — Недоученный мальчишка, неведомо как добившийся права именоваться Лучом, тайно шатается по чужим краям, выслеживая в них Дар на грани Пробуждения, а затем попросту ныряет к себе, словно весь Тефриан принадлежит ему, — и вы всерьёз уверяете, что об этом не стоит говорить на Совете? Я имею право требовать справедливости Звезды!
— Уверен, — мягко промолвил я, глядя на него в упор, — справедливость вы получите. Но вряд ли… она вам… понравится.
Каждая короткая пауза заполнялась всё более хриплым и стонущим вздохом моего противника. Когда я замолчал, тот замер, обвиснув в своем кресле, как надувная игрушка, из которой выпустили весь воздух. Лицо его болезненно сморщилось и посерело. И для сумрачных взглядов живым он точно не выглядел.