Король закивал с заметным облегчением: с учётом бурного темперамента Каэрина и более невинная фраза могла вылиться в катастрофу, если бы тот и впрямь счёл себя оскорблённым. Иные Советы завершались внеплановыми ураганами, ливнями с градом или снегом посреди лета, и народ, мягко говоря, таким сюрпризам не радовался. А так как Совет собирал король, он и оказывался во всём виноватым. И сейчас он смотрел на Чена со смесью опаски и одобрения: как на кусачее, но вполне ручное и полезное животное.
— И этим редким даром, конечно, вы обладаете, — кривя губы, бросил Аллен. — Чудный метод увиливания от сути: извиниться, в то же время приукрасив себя.
— Благодарю, — кивнул Чен. — Охотно могу с вами им поделиться. Но полагаю, мы уже достаточно развлекли Совет проявлениями нашей взаимной симпатии.
— В самом деле, — пробормотал Этаррис.
— Однако Совету будет интересно услышать, что и вся эта история — туман, скрывающий суть! — резкий голос Аллена хлестнул по залу. — Я абсолютно убеждён, что этот Открытый был слаб, как и прочие. Но милая сказка о его выдающейся силе имеет смысл: куда больше чести убить сильного противника, чем беспомощного безумца под дрёмой. А заодно получить право создания собственной школы Вэй и едва ли не новой Звезды. Разумеется, с вэй’Тарисом в роли Верховного.
«О, это уж слишком».
То был даже не шёпот в Мерцании, а тень шёпота, призрачный вздох Кружев, лишённый цвета, формы, тональности. Так мог бы звучать камень.
Или тот, кто голосу камня идеально умеет подражать.
Но это он подумал уже после того, как с губ сорвались слова:
— Достойному вэй’Аллену угодно обвинять Луча Звезды во лжи?
Тот посмотрел ему прямо в глаза и пренебрежительно усмехнулся.
— Вы надоели мне и Совету сверх меры, — холодно произнёс Ченселин. — Моё терпение не бездонно. Вы немедля возьмёте свои слова назад, а если нет, отчего не пойти до конца и не бросить Вызов? Уж если я так ничтожен, чтобы выдавать чужую слабость за силу, то видимо, реальной силы у меня недостаточно, и вам нечего опасаться? Даже когда рядом нет, как вчера, заботливой помощи в лице вашего Магистра.
— Я бросаю вам Вызов в глазах Звезды!
Он был уверен, что Аллену страшно, но прилюдно просить прощения, потерять честь — страшнее. И собирался лишь преподать урок — и прекратить уже эту нелепую свару навсегда.
— Я, Ченселин Венджел Тарис, принимаю Вызов с открытым взором и ясно слыша голос самого себя в мелодиях Кружев.
Формула принятия Вызова не только фиксировала официальность дуэли в Поле, но и давала сопернику время собраться с силами для удара… или отступить и закрыться. Даже в последний миг тот имел право уклониться от схватки — и проиграть, но без единой раны. Продолжать бой мало кто стал бы: нет чести в преследовании того, кто испуган и прячется, а бой без чести был для Вэй позором куда большим, чем публичное признание слабости.