Но Аллен атаковал его раньше, чем формула завершилась, и яростней, чем вчера. Чен без усилий кинул навстречу щит, в то же время сплетая сеть в глубине с единственной целью: обездвижить, и не только в Мерцании, но и в Сумраке, чтобы его победа была очевидна всем, даже неслышащим.
Его щиты были отточены на учениках, которых он берёг от излишней боли, даже чересчур; но ему всегда было проще поймать, чем ранить… с дней, когда его, девятилетнего и чуть живого, подобрал в деревне Каэрин. И несколько грубых разрушительных ударов он отразил между выдохом и вдохом, легко и изящно, почти смеясь над неуклюжим напором противника. Огненный хлыст и зазубренные острия, полные яда, как банально. Он был туманом и осенним мелким дождём, он был невидим, неуязвим, это и впрямь казалось игрой — элегантной и томной, как танец… и длилось меньше минуты, а потом Аллен упал и затих, будто скованный внезапным сном. И в своём увлечении красотой танца Чен не сразу понял, что это сон смерти.
Он замер и тронул тело завитком узора. На миг ему захотелось закричать — от отчаяния, протестуя, не желая принимать то, чего не замышлялось и быть просто не могло, потому что он был уверен: его щит служил лишь преградой, но не оружием, даже не сумел бы обратить удар… наверняка. Наверное.
Безмолвие опустошало. Он оглянулся. Они все смотрели на него: король, Каэрин, Верховный. И Двирт. «Его ли голос подтолкнул меня — или всё-таки Брэйвин, единственный известный мне Вэй, способный имитировать мелодии чужих Кружев? Какая разница. Я мог не дразнить этого идиота. Я мог бы не убить».
— Прошу прощения у достойного Совета за отнятое время, — без выражения произнёс он.
Король выглядел ошеломлённым. Впрочем, как и большинство людей, Вэй и неслышащих.
— Насколько я понимаю, — осторожно, словно шагая по очень тонкому льду, промолвил его Величество, — ваш поединок состоялся по правилам Звезды?
— Бесспорно, — сухо заверил Брэйвин. — Принятие Вызова прозвучало целиком, и вэй’Ченселин не вступал в бой раньше времени. Как сделал вэй’Аллен… увы, покойный. Очень жаль.
О чём именно сожалел Верховный — о нарушении правил, самом факте боя или о том, чем этот бой завершился, — осталось неясным. Но никто не стремился уточнять.
— Кхм, — король откашлялся и задержал у губ расшитый шёлком платок, стремясь оттянуть произнесение вердикта, — прискорбное событие. Надеюсь, подобные завершения Совета не войдут в традицию. Вэй’Ченселин, как представитель власти я не могу упрекнуть вас, поскольку за рамки закона вы не вышли; однако как человек — боюсь, я весьма огорчён.