— Да ты… — я стиснул его плечи и сильно тряхнул: — Ты совсем спятил?! Да если б не ты, плевал я на их дерзости! Стал бы я руки пачкать об идиотов, которым не повезло задеть Рыцаря! Они в драках ни черта не смыслят, а меня с трёх лет учат сражаться! Ко мне бы полезли — я их отодвинул бы и ушёл, они и моргнуть бы не успели! Они не могли меня оскорбить так, чтобы я захотел делать им больно! А ты…
Я оттолкнул его и сел на обочину, закрыв лицо руками. От сцены в трактире или от своего крика, но у меня отчаянно болела голова, меня била дрожь, и вообще было ужасно стыдно: устроил тут истерику, как капризный ребёнок, которому взрослый дядя не даёт красивую блестящую вещицу. Хорош Рыцарь!
— А я оскорбил тебя именно так, — голос у него был усталый. — Я знаю. Ну, отдавай долг.
— Не так, — глухо возразил я из-под ладоней. — Никаких долгов.
— Тогда почему ты плачешь? — тихо спросил Вил.
— Что?!
Он легко выбил у меня меч, поймал на лету и ударил плашмя, ещё и ещё… Ерунда, если бы то была деревяшка, как полагалось, — но я принёс настоящий. Меч отца… ровно год, как он ушёл, и мамы нет, и я один, навсегда, навсегда… Милорд, разве вы не потеряли его тоже?! Я так и не спросил. «Ты знал о цене. Получаешь то, что заслужил. Тогда почему ты плачешь?»
— Что ты несёшь, это я плачу?! Как ты смеешь выдумывать?!
Он сощурился и криво ухмыльнулся.
— Я слишком много «смею», верно? — он упал на колени и плаксивым голоском заскулил, подражая тем, в трактире: — Простите, милорд, да я сроду больше рта не раскрою! Умоляю, милорд, пощадите!
— Хватит! — рявкнул я, осёкся и неловко пробормотал: — Прости. Я просто вспомнил… Это неправда — насчёт грязи под ногами! Никогда я о тебе так не думал! Только, Вил…
Я помедлил: подбирать нужные слова и всегда-то нелегко, а уж сейчас, под его колючим взглядом…
— Только?.. — с издёвкой протянул он, вставая. — Говори-говори. Я тебя о-очень внимательно слушаю.
— А мне сказать, кажется, нечего, — прошептал я. Слишком было ясно: взоры свысока, злые шуточки и ядовитые укусы истерзали меня куда сильней, чем я думал, всё рассыпалось в пыль, друга нет и не будет, и ни говорить, ни идти с ним я больше не могу. Ни оправдываться, ни добиваться честности и доверия…
— Я тебе не компания, Энт, — он вдруг стал серьёзным и печальным. — Они правы… моё место в грязи.
— А моё с тобою рядом, — неожиданно выпалил я. И потрясённо замолчал. Что я сказал?!
Он тоже казался потрясённым: вздрогнул, даже рот приоткрыл. Чёрные глаза широко распахнулись.
— Ты шутишь, — медленно сказал он. — Или я чего-то не понимаю… ничего не понимаю. Энт, ведь всем плевать на менестрелей. Никто за них не заступается. Они не люди. Так все считают. А ты…