Он хмуро огляделся — словно искал повод прекратить разговор, но ничего подходящего не нашёл.
— Я после трактира веду себя совсем уж мерзко, да? Прости. Дело в том… все, кто видел, как Рыцарь полез защищать менестреля, они думают, мы… я, ну, тебе нравлюсь, иначе зачем поднимать шум?
Бледные щёки Вила украсились двумя пылающими пятнами. Я озадаченно пожал плечами:
— Но они правильно думают. Конечно, нравишься. Или я бы не хотел быть тебе другом.
— Я не о том, — он поморщился. — Не как друг… О, чёрт! В постели. И если я опять туда сунусь, такое начнётся… только Рыцарям или всем, кто попросит, и до или после я пою, ну и остальное вроде того.
Несколько секунд я изо всех сил пытался выдумать хоть какой-то ответ.
— Но… — я глотнул. — Мерцание! Почему?! Что за идиотская… Какого чёрта тебе в голову пришло?!
Он выглядел настороженным зверьком, готовым к прыжку и бегству; и вместе с тем — казалось, он едва удерживается от смеха. В его глазах танцевали опасные горячие искорки.
— Мне? Это им в головы пришло. Каждый проклятый идиот в проклятом трактире уверен. Рыцари народ странный, с женщинами знаются только для детишек, и родятся у них одни сыновья, потому как они друг с дружкой нежничают, а не с девицами. Вот. И что, по-твоему, они должны были подумать?
Я молчал, в упор глядя на него и чувствуя жар на щеках.
— Просто глупые сплетни. — Он вновь был грустным и тихим. — Ты сделал для меня много хорошего, слишком много. Я у тебя кругом в долгу. И вместо того, чтоб как-то заплатить, я тебя ещё обижаю.
— Нет у тебя никаких долгов, я ведь следовал желаниям сердца! Скорее я у тебя в долгу: ты дал мне и Путь, и столько нового, и песни… и ты говоришь о плате! — я уже не думал, кажусь ли ему смешным; главное, разобраться до конца. — Я боялся, что ты решил уйти. Но ведь было не так? Ты сердился на тех дураков, а не… — я замер. Ну и кто тут дурак? — Теперь из-за меня о тебе пойдут такие слухи?!
Я наконец-то понял… и как всё исправить, понятия не имел, и беспомощно лепетал, едва не плача:
— Я же не знал! Если б ты объяснил раньше… Потому ты и просил делать вид, будто мы незнакомы? Давиат, откуда взялась эта чушь?! Вил, но я могу никому не говорить, что я Рыцарь! И плащ надевать вверх подкладкой. Они ведь не поймут, если я не скажу, правда? А если кто-то полезет, я и так…
У меня перехватило дыхание от его взгляда. Холод. И пустота.
— Ты хочешь идти один? — я едва слышал себя. — Это просто предлог? Достаточно было сказать, и я сразу оставил бы тебя в покое. Если моя дружба тебе не нужна, я не стану навязываться. Прощай.