— Мне играть? Или хочешь побыть в тишине?
— В тишине? — Энтис поднял голову, радуясь возможности сменить тему. — Её тут никогда не бывает, даже без музыки. А может, ты со мной ещё поговоришь? Тут много интересного, и не то чтоб я скучал, но… ты молчишь, и я словно совсем один. Я и деревья, а они… ну, другие. Далёкие. И всё в лесу живёт по их законам. А мы чужие. Нас терпят, пока не нарушим законов, но мы же их не знаем! Вообще-то я привык к молчанию и одиночеству, но быть одному здесь или в библиотеке — это совершенно разное.
Он подумал, что до неприличия много болтает. Но Вил вроде бы слушает, и сам же задал вопрос…
— Мне иногда казалось, что и ты часть леса. Часть этого чужого мира. Говоришь с ними, и пел ты для них, — он взглянул на кроны огромных вязов, — и они к тебе ближе, чем я. Странное чувство… правда?
Вил склонил голову, задумчиво рассматривая его лицо.
— Он живой, верно. Мы чужие, но не враги, пока не очень убиваем. Вот тебе и закон.
— Не убивать? — оживился Энтис. — Даже лес следует Заповедям! Когда-нибудь и все люди их примут.
Вил усмехнулся.
— Не убивать лишнее и не убивать совсем — большая разница. В лесу все убивают, и мы ведь тоже убиваем и едим: рыбу, зверей, растения. Чтобы выжить. Люди другие, им всегда мало необходимого. Поэтому их много, а лесов всё меньше. Видишь, он умеет нас терпеть. Принимает и многое дарит. А люди никогда не терпят. Если им кто мешает — не уймутся, пока не выбросят. И чёрта с два они что-то подарят просто так! Всё только для себя, для своих резонов. Лес щедрый, Энтис. А люди расчётливые и жадные. Не нужны им ваши Заповеди. Людям свойственно убивать, и никакой Орден этого не изменит.
Он заметил взмах, но не отдёрнулся, не пытался закрыть лицо. Щека горела. В голове мерно стучали по наковальне крохотные молоточки. Похоже, я и правда болен, отрешённо думал он, сквозь влажную пелену глядя на Рыцаря, лучше бы он не делал так снова, я потеряю сознание, если он ударит снова… Я должен понять, надо ли мне заплакать… поскорее, или это выйдет независимо от моих желаний.
— Всех в мире людей ты не знаешь! — Энтис пылал от негодования. — И смеешь такое о них говорить?!
Вил, ты идиот, каких Сумрак не видывал. Если он сделает это ещё раз, ещё десять раз, можешь сказать себе спасибо, ты заслужил. С кем ты тут растрепался? Трясины Тьмы, какой же я дурак. Только оттого, что он понял, чем были мои песни, чем был я сам… Дурак, дурак, дурак!
— Извини. — Он опустил глаза и сделал свой голос очень виноватым. — Я не хотел никого обидеть.
— Так думай перед тем, как болтать! Видишь, к чему приводят необдуманные слова? Он не хотел!