— Вижу, — покаянно вздохнул Вил. — Пожалуйста, не сердись. — И вкрадчиво предложил: — Хочешь, я спою по-настоящему, со словами? Если тебе не надоел я с моей минелой до смерти…
— Как музыка может надоесть! — Энтис рассмеялся. Вил растерянно думал, как же вести себя с тем, чьё настроение меняется столь стремительно, и сумеет ли он угадать, когда оно сменится вновь.
— А ты не устал? Вид у тебя не совсем здоровый. Тебе не петь, а отдохнуть сейчас надо.
Серые глаза смотрели на Вила с надеждой ребёнка, заметившего лакомство в руках матери:
— Мы ведь поговорим ещё? Ты не умолкнешь снова? Особенно вечером. Споёшь мне вечером, Вил? Я разведу огонь. Ты любишь смотреть на огонь во тьме?
— Да, очень, — пробормотал совершенно сбитый с толку Вил. И неожиданно для себя вдруг спросил: — А что ж ты сам-то молчал, если тебе тишина не нравилась?
Или я не стою твоего внимания, пока мне не больно? Или пока не ляпну что-то ужасное, ранящее твоё нежное сердечко, мой маленький Рыцарь? Похоже, получу я в обоих случаях одно: хорошую затрещину. Ох, защитят меня боги от забот деточек Ордена!
Энтис с нерешительной усмешкой повёл плечом:
— Ты был занят, на меня даже не смотрел. Ну с какой стати я бы вдруг полез к тебе с разговорами?
— Да отчего же нет? — удивился Вил. — И лез бы, ради Мерцания, я ж не умру от этого!
— Но тебе играть хотелось, а не меня развлекать. Я не люблю влезать в чужие мысли и занятия. Если кто-то хочет со мной поговорить, лучше пусть сам подойдёт. — Он скорчил забавную гримаску: — Лорд Мейджис полагает, что не лучше. Примерно раз в знак он мне об этом сообщает. Очень долго и иногда очень шумно… Но я же не могу взять и измениться, перестать быть собою! Даже если он прав.
— Лорд Мейджис? — Вил сощурился. — Он ведь главный, да? Если он тобой недоволен, он может… — он вспомнил о благоразумии и прикусил язык. Вряд ли это замечание пришлось бы Рыцарю по душе!
— Он не то чтобы недоволен. Скорее, беспокоится за меня. Говорит: ты человек, и надо с людьми жить, а не с бумагой исписанной да с лошадью.
Вил хихикнул.
— Но люди все разные! — в лице юноши появился сдержанный, но упрямый протест. — У каждого свой путь, Рыцарь он или нет. И не собираюсь я стирать свои черты и заново лепить себя по образцу, пусть и самому расчудесному! — он фыркнул. — Никому не было вреда от того, что я тратил время не на трёп, а на книги и лошадей! По крайней мере, лошадям нравилось. И он сам сказал, я готов к Посвящению!
— К чему? — переспросил Вил.
— К Посвящению Пути, — непонятно объяснил Энтис. — А Мейджис, когда прощался, назвал меня Лордом и сказал, что исход предсказуем. Значит, я был готов!