— Куда? — Вил широко зевнул, прикрыв рот ладонью.
— К ручью.
— Наполни фляжку, — протянул он, швыряя в друга упомянутым предметом. Энтис поймал (и чуть не выронил — совсем на него непохоже!) и ушёл в заросли. Уловка сработала: ему пришлось обернуться. И быстро. Что ж у него болит так сильно? Вил досадливо поморщился. Так и знал — без сюрпризов не обойдётся. Ну зачем, зачем он навязал себе на шею этого изнеженного ребёночка из Замка?!
Энтис вернулся, обнажённый до пояса, с облепившими лицо, шею и плечи мокрыми волосами, вода текла и с рубахи, висящей на руке. Пальцы стискивали флягу, словно та была скользкой, как масло; он кинул её Вилу и вытянулся на плаще. Вил сел рядом. Белый, будто Ивовую Деву повстречал. Трясины!
— Сам сапоги снимешь, или мне помочь?
Взгляд Рыцаря метнулся в сторону. По щекам медленно растекалась краска.
— С чего вдруг? Не надо.
— Надо, — заверил Вил и рывком стянул с него сапог. И, протяжно свистнув, уронил его в траву: он-то думал, ребёнок просто натёр пару мозолей — а тут такое, будто он долго-долго шёл в одних носках по острой гальке! И глядеть-то страшно, а представить, как бестолковый мальчишка попробует вот этим идти дальше… Вил стащил с него второй сапог и поспешно сглотнул, подавляя приступ тошноты.
— Промыть было нужно, — пробормотал он, избегая глядеть Рыцарю в лицо, — туда ж пыль набилась, шерстинки… Ты умыться-то догадался! И рубаху вон даже постирал!
— Я не был уверен, — чуть слышно сказал Энтис, — что смогу надеть их снова. Если увижу.
— И давно? — хмуро поинтересовался Вил.
— Ну… день. — Энтис приподнялся на локтях. — Это не имеет значения! Я всё равно пойду.
— По воздуху, да?! Тебя и так шатает, как иву в бурю! Ещё тар — и ляжешь в травку, как миленький, и вообще встать не сумеешь! Ползком двигаться будешь? Или босиком, по траве ядовитой да пыли?
— Ты босиком ходишь, — слабо возразил Энтис.
— Я всегда так хожу! Я привык!
— Я привыкну тоже.
— Ага. Самое время привыкать. Головой-то не только едят, ею и думать иногда стоит! Они ж у тебя для стремян, не для леса! Я из-за шпор не понял… ну, на верховых сапогах обычно шпоры.
— Ненавижу мучить животных, — процедил Энтис.
— А себя, значит, можно? Своя боль тебе нравится? Так нельзя вести себя в дороге! В Замке, может, оно и правильно, а тут не Замок! Дороги тебя жалеть не будут. Им плевать на твою гордость.
Рыцарь вскинул голову, явно желая возразить, но плотно сжал губы и вновь уставился в землю.
— Ты хоть разок представил, чем это кончится? И ещё молчал! Ждал, когда я сам замечу и спрошу?
— Я не хотел, чтобы ты заметил! — Энтис прикусил губу. — Ты задерживаться не собирался, ну и не придётся. Ты из-за меня ни дня не потеряешь. — Он глотнул. — Я вымою сапоги, они высохнут, и сразу пойдём. На мне любая царапина заживает мгновенно. Всё будет в порядке. Не волнуйся за меня.