— Присаживайся, — сказал Готтфрид, — сегодня покерная погода.
— Нет, — ответил я.
— Посмотри-ка, — сказал он и показал на целую кучу денег. — Без блефа. Масть идет сама.
— Ладно, — сказал я, — сдавай.
Я объявил игру при двух королях и взял четыре валета.
— Вот это да! — сказал я. — Видно, сегодня и в самом деле погода для блефа.
— Такая погода бывает всегда, — заметил Фердинанд и дал мне сигарету.
Я не думал, что задержусь здесь. Но теперь почувствовал почву под ногами. Хоть мне было явно не по себе, но тут было мое старое пристанище.
— Дай-ка мне полбутылки рому! — крикнул я Фреду.
— Смешай его с портвейном, — сказал Ленц.
— Нет, — возразил я. — Нет у меня времени для экспериментов. Хочу напиться, и все тут.
— Тогда закажи ликер. Поссорился?
— Глупости!
— Не ври, детка. Не морочь голову своему старому папе Ленцу, который чувствует себя в сердечных тайнах как дома. Скажи «да» и напивайся.
— С женщиной невозможно ссориться. В худшем случае можно злиться на нее.
— Слишком тонкие нюансы в три часа ночи. Я, между прочим, ссорился с каждой. Когда нет ссор, значит, все скоро кончится.
— Ладно, — сказал я. — Кто сдает?
— Ты, — сказал Фердинанд Грау. — По-моему, у тебя мировая скорбь, Робби. Но ты не поддавайся. Жизнь пестра, но несовершенна. Между прочим, ты великолепно блефуешь в игре, несмотря на всю свою мировую скорбь. Два короля — это уже наглость.
— Я однажды играл партию, когда против двух королей стояли семь тысяч франков, — сказал Фред из-за стойки.
— Швейцарских или французских? — спросил Ленц.
— Швейцарских.
— Твое счастье, — заметил Готтфрид. — При французских франках ты не имел бы права прервать игру.
Мы играли еще час. Я выиграл довольно много. Больвис непрерывно проигрывал. Я пил, но у меня только разболелась голова. Опьянение не приходило. Чувства обострились. В желудке бушевал пожар.
— Так, а теперь довольно, поешь чего-нибудь, — сказал Ленц. — Фред, дай ему сандвич и несколько сардин. Спрячь свои деньги, Робби.
— Давай еще одну игру.
— Ладно. Но последнюю. С удвоенной ставкой.
— Пусть с удвоенной! — подхватили остальные.
Я довольно безрассудно прикупил к трефовой десятке и королю три карты: валета, даму и туза. С ними я выиграл у Больвиса, имевшего на руках четыре восьмерки и взвинтившего ставку до самых звезд. Чертыхаясь, он выплатил мне кучу денег.
— Видишь? — сказал Ленц. — Вот это картежная погода!
Мы пересели к стойке. Больвис спросил о «Карле». Он не мог забыть, что Кестер обставил на гонках его спортивную машину. Он все еще хотел купить «Карла».
— Спроси Отто, — сказал Ленц. — Но мне кажется, что он охотнее продаст правую руку.