Я посмотрел на него. Затем перевел взгляд на корпулентную даму, стоявшую теперь вплотную у столика, крепко ухватившись за спинку стула. Приглядевшись к ее лицу, я решил не сопротивляться. Дама была полна такой решимости завоевать столик, что даже артиллерийский залп не поколебал бы ее.
— Тогда не могли ли бы вы, по крайней мере, принести мне еще один коньяк? — с досадой обратился я к кельнеру.
— Слушаюсь! Опять двойной?
— Да.
— Пожалуйста! — Он поклонился мне. — Ведь столик-то на шесть персон, сударь! — как бы извиняясь добавил он.
— Ладно, пусть! Только поскорее принесите мне коньяк.
Дама, поразившая меня своими могучими телесами, видимо, состояла членом какого-нибудь клуба трезвенниц. Она уставилась на мою рюмку с таким отвращением, словно это была протухшая рыба. Чтобы позлить ее, я заказал еще рюмку и, в свою очередь, уставился на ее крупнокалиберные формы. Но внезапно все происходящее представилось мне в каком-то совершенно дурацком свете. Чего ради я приплелся сюда? Чего хотел от девушки, которую ожидал? Я даже сомневался, узнаю ли ее среди всей этой кутерьмы и гула. С недобрым чувством к самому себе я единым духом выпил рюмку.
— Салют! — сказал кто-то за моей спиной.
Я вскочил на ноги. Она стояла передо мной и улыбалась.
— А вы, я вижу, не теряете время даром!
Я поставил рюмку, которую все еще держал в руке, на столик. Я растерялся. Девушка выглядела совсем иной, чем запомнилась мне. Среди этого множества упитанных баб, поглощающих пирожные, она казалась стройной юной амазонкой, холодной, сияющей, уверенной в себе и неприступной. Ничего у меня с ней не выйдет, подумал я и сказал:
— Как же это вы возникли здесь, как привидение? Я ни на секунду не спускал глаз с дверей.
Она указала направо.
— Там есть другой вход. Но я опоздала. А вы давно уже ждете?
— Не более двух-трех минут. Я тоже пришел только что.
Компания за моим столиком умолкла. Затылком я чувствовал оценивающие взгляды этих четырех солидных матерей семейств.
— Мы останемся здесь? — спросил я.
Девушка посмотрела на столик, огляделась вокруг, и ее губы смешливо искривились.
— Вероятно, все кафе на один лад.
Я покачал головой.
— Лучше, когда они пустые. А в этом чертовом заведении человека охватывает комплекс неполноценности. Приятнее посидеть в каком-нибудь баре.
— В баре? А разве бары бывают открыты днем?
— Я знаю один такой бар, — сказал я. — Правда, там очень тихо. Если это вас устраивает…
— Иногда, пожалуй, устраивает.
Я посмотрел ей в глаза, не сразу поняв, что она имеет в виду. Вообще я не против иронии — если, конечно, она не в мой адрес. Но теперь совесть моя была почему-то нечиста.