Он так разволновался, что не заметил, как повторил последнюю фразу вслух.
— Не глупите, милый Петер. — Она мягко взяла его за руку и потянула к входной двери. — Воспользуйтесь случаем запечатлеть себя… хотя бы для потомства. — В ее сияющей улыбке была, однако, некоторая двусмысленность. — Соглашайтесь, мой Зигфрид. Обещаю вам, что никто ни о чем не узнает. Это будет нашей тайной…
Он вгляделся в это удивительное лицо. Слегка выступающие скулы, карие с поволокой глаза, сочный рот. Экзотическая, непривычная красота. Интересно, найдется ли на свете мужчина, способный отказать ей?
— Там будет видно, — холодно произнес он. — Я должен все хорошенько обдумать. Поймите, Илона, не всегда человек моего ранга и положения может поступать так, как ему хочется…
Петер оборвал себя, поняв, что проговорился. Но было уже поздно…
Илона, пряча довольную улыбку, наклонилась в поисках замочной скважины.
— Только не затягивайте с ответом. Иначе мне придется подыскать какого-нибудь другого натурщика.
Замок щелкнул, дверь отворилась и тут же захлопнулась за ними. Петер огляделся: они находились в небольшом холле-вестибюле.
Он покосился на Илону, но лицо ее скрывал синеватый полумрак, так что разобрать, шутит она, или говорит всерьез, было невозможно.
Но Петер понял, что шансы стать ее следующим любовником со сказочной быстротой улетучиваются. Ну почему он сразу не согласился позировать для ее проклятой картины? Да, всему виной его идиотская фамильная гордость!
— Я дам вам ответ при следующей встрече, — поспешно пробормотал он, стыдясь самого себя.
Илона глубоко вздохнула и встряхнула головой, откидывая со лба волосы. Ее расчет оправдался, — это движение приковало его взгляд к чуть приоткрытому, такому соблазнительному рту и… вырезу на кожаной жилетке, который немного увеличился, когда она набрала в легкие воздух.
Еще секунда, и Петера было бы трудно остановить. Желание прижать ее к себе возникло мгновенно, но оно возрастало с каждой секундой, становясь навязчивым, непреодолимым… Было ясно, что, сделай он еще один шаг, и дело не ограничится поцелуями.
Его глаза растерянно обежали полутемный холл. В одном углу — груда битого кирпича, в другом — грязная тачка, под ногами — обрезки досок. Заниматься любовью в таком месте? Нет, это было бы слишком! Но как хочется схватить эту стервочку и, заломив назад руки, прижать к шершавой, бугристой стене…
Устыдившись своего порыва, он сжал руки в кулаки так крепко, что ногти впились в ладони. Это немного отрезвило Петера. И вот уже не первобытное существо, не Зигфрид-победитель, а полноценный продукт современной цивилизации по имени Петер Адлер топтался на груде строительного мусора, мучая непослушными пальцами злополучный узел безукоризненно завязанного галстука…