Рыжий вздохнул, пожаловался окружающим на жизнь и ушел с Будовым курить. Через десять минут Юрка заглянул в класс, где застал Старикова за расшифровкой. С утра небо затянуло серой пеленой, повеяло холодом, а затем по школьной крыше застучал затяжной неприятный дождь. Лешка решил переждать непогоду за обработкой записей.
— Михалыч, можно тебя отвлечь для важного совещания?
Стариков освободил одно ухо от наушников:
— С кем это?
— Со мной, конечно! — глаза рыжего подозрительно блестели — ровно такую же искру они выдавали в памятную ночь разбитых витрин. — У нас с Петькой родилась замечательная идея. Просто сногсшибательная. Она положит конец мужскому кухонному рабству!
— Да ты, по-моему, на кухне-то полтора раза помогал, — ответил Лешка и вынул второй наушник. — В основном, ты там просто, как бы это помягче… просто жрешь!
— Да я не про дежурство, — терпеливо объяснял Котерев. — Гениальная идея в другом: видел, как сегодня ничтожно мало было драников? Без добавки! Как это унижает человеческое достоинство! И вот Будов предложил: давай, говорит, к обеду сделаем свои драчёны, так сказать, в мужском варианте. И сметаны купим трехлитровую банку! Так, чтобы на всех! Чтобы все ели от пуза и по рукам их не бил кое-кто с выпрямленной сьпинкой! Ну? Ты с нами?
Стариков вынужден был признать, что предложение и впрямь рациональное: кухонный Ташкин тоталитаризм нуждался в ограничительных процедурах.
— Ладно. С вами. Но от меня-то чё надо?
— Слушай, — голос Юрки стал умоляющим, — ты же больше всех по бабкам ходишь — у кого из них можно мясорубку стрельнуть? А то столовская терка — ты видал ее хотя бы издалека? Ржавая и покореженная в десяти местах. Сотрешь руки в кровь от трудов праведных. Да и таз бы побольше добыть — какую-нибудь тарелищу для тертой картохи.
Лешка задумался: кого можно побеспокоить? Так, чтобы и местное население не напрячь, и ходить недалеко. Пожалуй, здешнюю повариху — он от этой веселой и полной смуглянки с каштановыми кудрями записал пару прекрасных сновидений.
— Есть шанс добыть мясорубку и таз! Живет сия волшебница в синем доме направо от школы. Зовут Зоя… Зоя. Не помню, как по батюшке.
— Сходишь? — рыжий сделал глаза, как у Шрековского кота. — Тебя-то она знает, а мне, может, и открывать не станет? А? А всё остальное — мужественную работу по производству продукта — мы с Петькой берем на себя. Правда, еще на сметану скидываться придется.
Стариков тяжко вздохнул, воткнул ноги в шерстяных носках в калоши, купленные много лет назад в одной из экспедиций, и поплелся в синий дом.