— Родители натаскивали с детства, — скромно признался поэт. — Давай затащим мешок внутрь и призовем на помощь сильных телом…
На кухне орудовали только мужики: Будов со Стариковым сидели за чисткой картошки, Сланцев и Котерев возились с мясорубкой. Толька Тонков медленно обводил всё действо победоносным взглядом генералиссимуса. Еще с утра рыжий выведал у основателя «Городца» страшную тайну: оказалось, что по первому образованию Толька — повар. Это и определило его сегодняшнюю судьбинушку — стоять у большой разогретой сковородки и румянить драчёны.
— Яиц-то в таз покололи? — басил Тонков. — Без яиц никак нельзя.
Все мужики согласились с этой сентенцией, и Рыжий бросился к холодильнику за просимым. Затем под руководством бывшего повара синеватая основа для драников была немного приправлена мукой и солью.
Из-за дождя на запись ни утром, ни днем никто не пошел, хотя Стариков уверял, что именно в такую погоду получаются лучшие беседы.
— Сколько раз такое было: сидишь с бабушкой, за окном — хлещет, а ты разговариваешь и разговариваешь. И никто тебе не мешает, не достает… — мечтательно вспоминал Лешка, роняя кожуру на пол.
— Ничего-ничего, наразговариваешься ты еще со своими бабушками! — Юрка летал по столовой, как голодная комариха, заметившая стайку полуголых сельских ребятишек, идущих с речки. — Между прочим, сегодня экватор экспедиции! Можно и отметить.
— И то правда, — кивнул Сланцев. — Как это мы с тобой, Лешка, упустили? А он, вишь: первый раз в экспедиции, и всё примечает. Вписался ты, Юрка, в экспедиционный быт — своим человеком стал.
— Точно! — самодовольно отозвался Котерев. — Будто сто раз уже ездил.
— Ой да ты, кали-инушка, размали-инушка! — донеслось из-за шкварчащей сковородки. — Ой да ты не сто-ой, не сто-ой, на горе-е крутой…
— Ой да не роня-яй листья во синё-о море-е, — подхватил неожиданно сильный, глубокий баритон Будова. И дальше на всю столовую, а через открытые окна — и на весь школьный двор, и на всю Астрадамовку понесся неслаженный, но искренний и душевный хор из пяти мужских голосов.
Стариков, стеснявшийся петь даже в одиночестве, тоже принялся подтягивать отдельные «е» и «о» и смотрел на всех по-настоящему счастливыми глазами.
На звуки песни и на запах свежежаренных драников высунули носы дамы из «Городца». Они побросали надоевшие ноутбуки с расшифровками и заняли часть стола. Вскоре оттуда также донеслись песни и смех.
— Котерев! — командным голосом забасил бывший повар. — Пора и за сметаной дуть. Тебе на твоей «семерке» — раз плюнуть.
— Так точно, — приложил мокрую ладонь к рыжему виску Юрка. — Только без меня есть не начинайте, лады?