Бургомистр опустил портсигар в карман и шагнул вперед, готовый ко всему и печальный, с одной успокаивающей мыслью: все-таки он вернулся вовремя. Она проснулась, наверное, когда он открыл калитку. Он помнит, что его вдруг словно подтолкнуло. Но что было бы, если бы этот пройдоха аптекарь шевелился еще медленнее или если бы он сам дольше болтал с полицейским? Медленно-медленно отворялась дверь спальни, словно это была игра, рассчитанная на то, чтобы напрячь нервы зрителей.
Катержина Нольчова, жена бургомистра, переступила порог и вышла в полосу лунного света, который сразу схватил ее в свои нетерпеливые объятья. Он просветил тонкую, почти такого же покроя, как ампирное платье Анежки Мохновой, ночную сорочку, присобранную над высоким поясом в два полукруга, в которых свободно лежали маленькие груди; выявил, как в вазе из дымчатого стекла, худенькое тело и зачем-то отдал глазам мужа, застланным бесконечной печалью.
Волнистые, коротко стриженные черные волосы, растрепанные беспокойным сном, обрамляют бледное лицо, совсем белое в лунном свете, глаза закрыты и длинные ресницы бросают тени, только губы красны, как на портрете, что возле двери, и, как свойственно всем мужчинам и женщинам из рода Мохнов, — даже сон не сделал их бледнее и не лишил сочной полноты.
Пани Катержина движется к окну медленным, неуверенным шагом, как бы ступая по невидимой черте и не смея с нее сойти, левая рука протянута вперед, будто ее кто-то ведет.
Бургомистр позволяет ей сделать два или три шага, потом глотает душащий его комок жалости, преграждает пани Катержине дорогу и нежно берет за плечи.
— Катя, Катенька, — уговаривает он тихо, как будят ребенка от страшного сна. — Проснись.
Пани Катержина затряслась, широко раскрыла глаза, и в тот же миг колени у нее подломились. Но сильная рука мужа подхватила ее и не позволила упасть.
Она приникает лицом к груди мужа, мелкая дрожь охватывает все ее тело. Дышит часто и тяжело, прижимается, словно хочет вдавиться в него, вцепляется пальцами в ткань халата. Плечи ее вздрагивают от всхлипываний.
— Пойдем ляжем, Катенька, — шепчет муж. — Тебе здесь холодно.
Он наклоняется, подхватывает жену одной рукой под мышки, а другой под колени, легко поднимает и несет. На секунду останавливается в дверях, чтобы прикрыть их плечом и спиной. Потом в кромешной темноте по памяти идет к постели. Жена в его объятьях сотрясается от рыданий. Бургомистр нащупывает коленом постель и осторожно опускает на нее жену, скидывает халат, — портсигар глухо стукается об пол, — и ложится рядом с пани Катержиной, приподымает ее легонько своими сильными руками и подвигает к себе, слегка сгибает ноги, так, что лежа как будто держит ее на коленях, закрывает одеялом и качает и успокаивает, а она омывает слезами его лицо и шею.