— Ступайте домой, Нейтек, — говорит Еник. — Я сам запру и отнесу ключи вниз.
Нейтеку повторять не нужно.
Лида появляется вскоре после его ухода. Зал теперь освещает только одна-единственная мутная лампочка, и Еник в этом ущербном свете выглядит беспомощным и одиноким. У Лиды сжимается сердце. Она идет к нему, и пустой зал поигрывает эхом ее шагов. Лиде кажется, будто она вдыхает запах пепла всех сгоревших радостей, которыми полыхали здесь эти прошедшие, короткие и до безумия прекрасные часы. Еник поднимается и устремляется ей навстречу, но она, схватив его под руку, тащит обратно к распахнутому окну, где стоит скамья, обтянутая траченным молью порыжевшим плюшем, одна из тех, на которых в торжественных случаях располагаются матроны, сопровождающие своих дочерей на танцы. За окнами — усыпанная звездами сентябрьская ночь, слабо освещенная узким серпом месяца, поднимающимся где-то далеко над лесом. Ночь безветренна и лишь вздыхает в кронах старых ясеней опустевшего сада у ратуши, словно женщина, охваченная во сне любовным томлением.
— Иди сюда, присядем на минутку, — говорит Лида, и в ее голосе, обычном Лидином голосе, дрожит тонкая натянутая струна. — Только погаси сначала лампу, ей бы только освещать путь привидениям, она меня раздражает.
Еник удивлен ее просьбой, но подчиняется беспрекословно. Он не знает, где выключатель, влезает на стул и выворачивает лампу. Тьма, хлынув из стен, затапливает зал.
Они сидят рядышком, обратив лица к звездам, держатся за руки и молчат, потому что Лиде хочется молчать, а Еник боится произнести что-нибудь нелепое и потому лишь обнимает ее за талию, прижимает голову к груди и осыпает поцелуями. Теперь она ему понятна, она уже не чужая, теперь он почти уверен, что никто и ничто не отнимет ее у него, и что все страхи, лезущие в голову, когда он видит ее на сцене, лишь призраки, возникающие от избытка любви.
А Лида, прильнув к нему, приходит в отчаяние от тщетности его надежд. О, если б она могла сказать ему всю правду! Но тогда все, что происходит сейчас, рухнет под тяжестью ненужных слов. «Я не могу остаться здесь, а ты не можешь идти со мной, зачем, зачем любовь пересекла наши пути? Быть может, мы узнаем это позже. Возьми меня, я навсегда отдамся тебе, чтоб никогда тебя не потерять. Меня будут сжимать в объятьях и другие мужчины, но я буду видеть лишь твое лицо и чувствовать лишь твои руки, твое дыхание, твое сердце, так, как чувствую их сейчас. Тебе странно, что я думаю о других, которых не знаю, именно в эту минуту? Это лишь для того, чтобы никогда не забыть тебя, чтобы из всех глаз, которые когда-либо склонятся надо мной, всегда смотрели только твои. Не замечай моего молчания и овладей мной, разве мало говорят тебе мои поцелуи и тело?»