Наговорив всё, что накипело, Стэндфорд замолчал. Он пытался успокоиться и тяжело дышал, потому что этот диалог вывел его из себя. Молчал и Ерохин. Оба астронавта только что излили друг на друга целую массу разных помоев и сейчас сидели каждый в своём убежище, размышляя о том, чего бы ещё такого сказать, либо просто гордо промолчать, если другой заговорит в микрофон первым.
Повисла тишина, интерком замолчал. При этом почему-то никто из двух собеседников не отключил микрофона. Оба были чрезвычайно злы один на другого, и, казалось, осталось лишь бросить спичку…
Впрочем, ни Стэндфорд, ни Ерохин совсем не желали полностью рвать тонкую нить установленного между ними диалога, которую недавно с таким трудом удалось наладить. Проходили минуты, эфир молчал. Первым не выдержал Ерохин.
— Знаешь, Джо, когда я был ещё мальцом, мне с очень большим трудом удавалось изучать в школе английский язык. Думал, что никогда его не освою, ненавидел уроки по этому предмету, нашу учительницу иностранного языка и все эти учебники про чуждую мне культуру.
На этом месте Ерохин затих, прислушаваясь к реакции собеседника, а затем продолжил:
— В старших классах всё оставалось по-прежнему, но однажды я вдруг столкнулся с тем, что мне стала светить неаттестация по предмету при выпуске из школы.
Сергей опять замолчал. Он взглянул на пульт, убедившись, что лампочка интеркома по-прежнему горит. Значит, Стэндфорд слушал его.
— Эй, Джо, — он усмехнулся и продолжил свой рассказ, — это было бы даже хуже, чем получить двойку на экзамене. Я помню мою учительницу, ту самую, кого я терпеть не мог, и с уроков которой я постоянно сбегал под видом протеста. Она тогда повела себя очень мудро. Усадила меня напротив себя, посмотрела мне в лицо своими грустными глазами, а потом предложила выход. Знаешь, она не ругала меня, не отчитывала и не давила морально, она предложила мне вариант с четырьмя волшебными палочками. Мудрая учительница поручила мне сделать перевод всего четырёх простых литературных текстов с английского на русский. По итогам моей работы она пообещала выставить мне четыре оценки. Ты не поверишь, Джо. Я был так потрясён её добротой, что усердно взялся за задание. А когда я закончил переводить последний из тех маленьких рассказов, мир будто перевернулся для меня. Я вдруг понял, каким дураком я был все эти годы учёбы, потому что в этих коротких историях я узнал об Англии, об Америке, и о людях, которые живут там столько, сколько никогда и нигде не слышал ранее. В том учебнике были короткие новеллы за авторством Марка Твена, Вашингтона Ирвина, Чарьза Диккенса и Рэя Бредбери. Моё мировоззрение настолько изменилось за те несколько дней, что ещё до того, как я окончил школу, на моей полке уже стояло несколько книг на английском языке, которые я теперь читал взахлёб, днями и ночами напролёт.