На очередной встрече Шевченко посоветовал Петру сменить отель и пока больше не встречаться с Амалией. Однако не прошло и десяти дней, как однажды, уже после девяти вечера, в дверь номера его новой гостиницы постучали, и когда Мишель, вернувшийся после роскошного ужина со своим будущим тестем, отворил, в номер быстро вошла Амалия.
Все, что было потом, осталось в памяти, как пьянящий, увлекающий в сладкую бездну дурман. Не устоял разведчик-профессионал против порыва этой горячей мексиканской страсти, помимо своей воли оказался вовлеченным в водоворот безумных ласк, поцелуев, утонченных наслаждений.
Не научили его в ГРУ, этом всезнающем, на все способном «Аквариуме», как выходить победителем не в поединке с многоопытной контрразведкой, а с обыкновенной влюбленной женщиной, для которой весь мир сошелся в неистовом желании быть со своим возлюбленным, разделить с ним ложе, а там — будь что будет.
Любовный Рубикон остался позади, и, засыпая в ту волшебную ночь, Петр меньше всего хотел думать о том, что принесет ему рассвет.
* * *
Ответ на запрос об Амалии Лопес долго не приходил и, когда наконец появился в резидентуре в виде шифрованной телеграммы, не на шутку озадачил начальство.
Мексиканский дипломат Хорхе Уго Оливарес Вега, муж Амалии, в прошлом молодой человек левых убеждений, имевший связи среди советских дипломатов, начинал свою карьеру в США, затем три года работал в Англии, а потом первым секретарем в посольстве Мексики во Франции, где при странных обстоятельствах и погиб в автомобильной катастрофе. Амалия же, получившая прекрасное образование и работавшая в консульском отделе посольства в ранге третьего секретаря, подозревалась в сотрудничестве с Си-Ай-Эй[1] а, следовательно, и с ЦРУ.
Давно Шевченко не видел резидента таким разгневанным, он бросил перед ним на стол шифровку и от души выругался. Удивляться было нечему. Под угрозой оказывались не просто будущее одного из нелегалов, а многолетний труд «Аквариума», солидные средства, вложенные в организацию нелегальной резидентуры ГРУ в Мексике, этом пограничном соседе США. Под угрозой оказывалось и будущее самого резидента, которого часто хвалили наверху за умело налаженную работу резидентуры.
— Надо выводить Тридцать седьмого из игры! И из страны! Но куда? И что скажут в Центре? Впрочем…
Начальник осек себя на мысли, которая внезапно его осенила, но была настолько поразительной, что Шевченко не имел права уловить ее смысл.
— Впрочем, мы поступим иначе, — и резидент нажал на одну из кнопок своего стола.
Пока Шевченко раздумывал, что же осенило начальника, в кабинете появился его заместитель. И тот заволновался, когда ознакомился с шифровкой.