— Так что будем делать? — обратился к офицерам резидент, тоном своего голоса показывая, что выход им уже найден. Выждав паузу, он продолжал: — Пока нас всех не повыгоняли с работы, предлагаю вот что. Как можно быстрее включить Тридцать седьмого в работу нелегальной резидентуры. Мы не можем рисковать своими людьми, получающими от него материалы. Засветятся, не ровен час, и погорим мы все. Пятому позарез нужен радист. Он в Мексике, у него под боком, но не работает, а трахается.
— Тоже работа, — попытался разрядить обстановку Шевченко.
Но начальник поспешил изложить свой план.
— Я вызываю Тридцать седьмого на срочную встречу. Выясню его амурные дела и выскажу свои предложения. Надо поспешить оставить сигнал о срочной встрече. С Глорией ему пока встречаться не надо. Пусть три раза проверится и, если есть хвост, оторвется и отправится в Лас-Эстакас! Там зарегистрируется под любой фамилией. Когда надо, мы его найдем. Пусть ждет!
* * *
Мишель Род нашел в прилегающем к центру города районе Северный Рим удобное во всех отношениях жилье. Хозяйка, одинокая старушка, сдавала весь второй этаж с подсобным помещением на крыше, которое можно было переоборудовать под фотолабораторию. Он был доволен и даже оставил хозяйке небольшую сумму в задаток. Однако неожиданно получил условный сигнал о вызове на внеочередную встречу.
Петр сразу почувствовал тревогу. И счел за благо сразу рассказать приехавшему Шевченко о ночном приключении с Амалией. Такое агенту ГРУ было строжайше запрещено, а нелегалу, да если еще в интересах дела — почему бы и нет. Но сейчас был совсем иной случай! И Шевченко это понимал намного лучше Петра. Продолжая слушать подчиненного о квартире, которую тот намерен снять, Шевченко лихорадочно соображал, насколько новая ситуация меняет положение дел, и размышлял: «Как она нашла Тридцать седьмого в новом отеле? Кто помог? Люди ЦРУ или, ко всему прочему, она еще связана и с местной тайной полицией? Это уже ЧП!»
Капитан, молодой, статный, энергичный, вызывал симпатию Шевченко, но картина на сей раз складывалась не в его пользу. Шевченко передал указание начальства, но в связи с новым важным обстоятельством и, возможно, новыми указаниями на прощание заявил:
— После одиннадцати вечера позвоню из автомата в гостиницу, и если попрошу мистера Смита, ответишь, что я ошибся. И тогда утром дуй в Лас-Эстакас. Там жди меня. Коль скоро спрошу Паркинсона, ровно в двенадцать ночи выйдешь на это же самое место.
Петр чувствовал, что его рассказ про ночь любви с Амалией произвел на Шевченко неприятное впечатление. И на всякий случай добавил: