– Что-то у Вани опять задумчивый вид, – поддела она Опалина. – Что, не клеится репортаж?
– Почему же? Клеится.
– А что ж в газете ничего не напечатано?
Опалин почувствовал, что еще немного – и его разоблачат, и постарался напустить на себя независимый вид.
– Так о чем писать-то? Съемки идут своим чередом, ничего особенного не происходит…
– Да ладно, – засмеялась Валя, – мы все знаем. – Опалин похолодел и уставился на нее умоляющим взором. – Тебя Тася попросила не писать о том, что трюк не удался.
– Татьяна Андреевна умеет быть убедительной, – заметил Пирожков двусмысленным тоном.
– Помянули черта, – кисло пробормотал Фрезе, косясь на дверь кафе.
И точно: на пороге стояла жена режиссера собственной персоной.
Сегодня все отдыхали, потому что был выходной, и если Тася нарочно искала кого-то из членов группы, это не означало ничего хорошего.
Пирожков с преувеличенным вниманием стал рассматривать скатерть, реквизитор ухитрился целиком засунуть в рот кремовое пирожное, Фрезе отвернулся к окну, и только Валя с достоинством и даже некоторым вызовом во взоре встретила взгляд подошедшей жены режиссера.
– Валечка, – начала Тася, – мне ужасно неприятно вам это сообщать, но Нина Фердинандовна вами недовольна. Вы испортили платье, а ей в нем еще сниматься.
– Я ничего не испор… – начала Валя, вспыхнув.
– Вышивка на голубом платье порвана. Вам же было велено стирать его аккуратно…
– Татьяна Андреевна, она уже была порвана, когда платье попало ко мне!
– Валя, ну нелепо же…
– Конечно, нелепо – мадам неаккуратно снимала платье, дернула его и повредила вышивку, а я виновата.
– Она не мадам. Валя…
– Ах да, товарищ Гриневская, простая советская актриса! – На щеках Вали заполыхали пятна.
– Валя, ну что вы, честное слово… Нина Фердинандовна была очень расстроена, но мы все обсудили. Это очень дорогое платье, но Пелагея Ферапонтовна взялась восстановить вышивку, так что ничего видно не будет. Мы решили, что вы больше не будете иметь дела с нарядами Нины Фердинандовны, так, наверное, лучше для всех. А на будущее я вас очень прошу: будьте аккуратнее с актерской одеждой, она недешево обошлась кинофабрике…
– На меня до сих пор не было нареканий, – сказала Валя несчастным голосом. – И вышивка уже была рваная…
Тася внимательно посмотрела на нее, укоризненно покачала головой и обратилась к Опалину.
– Как ваш репортаж, Ваня? Пишется? Ну ладно, не буду вам мешать. – Она покровительственно кивнула присутствующим и удалилась.
– Лучше бы меня Борис Иваныч обругал, – вырвалось у Вали.
– Он бы не стал вас ругать, – сказал Пирожков серьезно. – Он бы сразу понял, что вы не виноваты.