— Ты, Андрюха? — послышался за дверью хриплый голос.
— Откройте, пожалуйста, — вежливо попросил Дитрих.
В комнате он с минуту привыкал к свету, душному теплу и кислому запаху глиняных полов.
— Мне нужен сотник Коваленко.
— А шо вин вам должен? — недовольно спросил хозяин, усаживаясь на прежнее место возле окна и не приглашая Дитриха.
— Я хотел переговорить с ним об очень важном…
— Гм-м… — Он скользнул быстрым взглядом карих глаз по Дитриху. — Нема тут сотника.
— А где он может быть?
— Его дело!
— Здесь, по крайней мере, расположена часть Украинской республики? — спросил Дитрих, боясь, что ошибся и попал не туда.
— Может, и так… квартирует часть Украинской республики.
Распоясанный, в тяжелых сапогах, хозяин, похоже, недавно вошел, чтобы отдохнуть и согреться, и был недоволен, что ему помешали. Дитрих догадался о принадлежности его к варте не только по выговору, но и по островерхой папахе, лежащей на лавке.
— Мне необходим сотник, чтобы поговорить с ним о помощи. Двое моих людей заболели. Их нужно вывезти отсюда. А мне самому надо немедленно выехать па станцию Громки.
— В Совет идите.
— А если я к вам? Не хочу в Совет, к вам пришел.
— Болящим не помогаем, — непреклонно заявил хозяин.
Таким непреклонным и несговорчивым вартовой оставался до тех пор, пока в дом не вошел «Андрюха», к величайшему удивлению Дитриха — киевский поэт Андрей Косицкий, вспомнивший и сразу же узнавший его. Они поздоровались, и вартовой тогда сознался, что он и есть сотник Коваленко, старший на варте в Казаринке.
— Как вы оказались здесь? — спросил у Косицкого Дитрих, обратив внимание на его потемневшее лицо и похудевшие, опущенные плечи.
— Пошел на службу вольнонаемным — на варту в Донбасс. Решил осуществить свое намерение — посмотреть ваши шахты и заводы.
— Время не подходящее для ознакомления… — заметил Дитрих.
Поэт забыл, наверно, подробности киевской встречи. Он был озадачен другим.
— Нас здесь считают врагами, — мрачно сказал он. — Я не предполагал, что все выглядит именно так…
Косицкий начал длинный рассказ о своих впечатлениях от пребывания на службе. Дитрих спешил и перебил рассказ, повторив свою просьбу.
— Выезд у нас есть, — сказал Косицкий, взглянув на гробящегося сотника. — Поможем?
— Охоты мало, — ответил сотник, по все же поднялся и вышел во двор.
— Долго тут не продержимся, — сообщил в его отсутствие Косицкий. — Люди вокруг не наши…
Снарядив сани, они отправились к дому Калисты Ивановны. Сосредоточенно вглядываясь в ночную морозную мглу, Косицкий спросил, пытаясь вернуться к прерванному разговору: