— Прости, Катя… за то, что, может, не так сказал… оно ведь шалеешь, о деле думаючи.
Он вышел, пересиливая себя, чтобы не обернуться.
Катерина не остановила его. А та жилка, которая смеялась, когда и не особенно было весело, замерла.
Вскоре после ухода Вишнякова к ней явился сотник Коваленко.
Чернобровый, смуглый, высокий, с обвислыми казацкими усами, он был бы безупречно красив, если бы не холодные карие глаза с воспаленными белками. И в плечах узковат. Про себя Катерина называла его «вербовым парубком» и немного робела перед его сельской степенностью — как будто все у него получалось по однажды усвоенному обряду.
— Заходите, Роман Карпович, — пригласила она, открывая дверь пошире. — А я уж думаю: вечер длинен, кто поможет его скоротать?
Сотник низко поклонился и сказал с неожиданной торжественностью:
— Тобою, господынэ, тилькы тут, у Казаринци, одний гостэй витаты, а нам тэбэ шануваты.
Катерина даже смешалась от этих слов, за которыми не могла приметить шутки, а в серьезность их не совсем верила.
— Ох, господи, — сказала она, тоже кланяясь, — я и позабыла, как оно говорится в ответ…
— Для тебя, господынэ, цэ не чужоземщина. Родына твоя Павелкы для нас не чужа чужаныця.
Сотник посмотрел на нее неодобрительно.
— Проходите, садитесь, — пригласила Катерина и залюбовалась тем, как сотник, услышав приглашение, неторопливо выпрямился и, мягко ступая по глиняному полу, прошел к лавке. — А я, кажись, — торопливо сказала она, — давно уже не только по фамилии Рубцова. Переехали мы сюда, когда я еще девчонкой была. Все прежнее забылось — деревня, гости, речи с приговорами…
— Риднэ — воно завжды риднэ.
— Ох, не всегда, — вздохнула Катерина, подумав о своем одиночестве.
— Забывается.
— Свое всегда своим остается, — сказал сотник по-русски, и Катерина заметила, что это у него получается ничуть не хуже, чем у нее.
— То верно, — согласилась она. — Но бывает — и свое как брыкнет, так и зубов недосчитаешься. В наше время все спуталось-перемешалось. У Сутолова брат у Каледина, пересказывал: «Явлюсь — сам Петру, моему брату, голову срубаю». Вот и свое!
Коваленко слушал, опустив бритую голову.
— Обида может положить конец родству, — сказал он задумчиво. — Смотря с чего у них началось. Причины бывают всякие.
— Они, должно, и не понимают, с чего спор завелся. А ярятся до того, что убить друг друга готовы. Да и сколько еще таких людей, вся земля ими кишит.
— Время такое, — сказал сотник уклончиво.
Ей понравилось, что он не стал заводить споры.
— Ваша правда, — сказала Катерина.
— А нам его, это время, жить да переживать, — улыбаясь, говорил сотник.