— Папа, мама! Я уезжаю по горящей путевке в Италию. Это не дорого, я уже заказала ее и сегодня выкуплю. Визу они делают, загранпаспорт у меня есть. Там Рим, Флоренция… Позвоню Антонио, отберу у него ту картину. Папа, Ярослав в порядке, его жизни ничего не угрожает?
— В порядке.
Я понимающе улыбнулась, услышав это. Значит, я права. Судорожно вдохнула воздух, решительно продолжила:
— Тогда так — я сдаю палантин. Думаю, что тех денег хватит. Там всего четыре дня. Мне это нужно, а то я с ума сойду. Думаю, что просить вас молчать не нужно, это само собой разумеется. Что-то решится для меня, что-то я пойму. Или нет. Короче — я еду.
— Отговаривать, убеждать бесполезно?
— Бесполезно, папа.
— Езжай. От тебя половина осталась. Так, и правда — нельзя больше.
Палантин приняли без вопросов, даже без этикетки и чека. Очевидно, нас помнили. Помнили, что мы должны еще зайти за теплой шубкой. А может, видели по телевиденью тот удар в стену. Сумма была внушительной. Мех явно не был привычным песцом. Через пять дней ранним утром я уже была в Риме.
Никогда еще я не была за границей. Даже в бывших советских республиках. И моего слабенького английского было явно мало для того, чтобы чувствовать себя уверенно в чужой стране. Вся надежда была на мою небольшую группу, в которой состояли, судя по всему, опытные туристы. Они спокойно, сгруппировавшись вокруг сопровождающей, получили багаж, погрузились в микроавтобус. Я пыталась не нервничать.
В небольшой гостинице, находившейся почти в центре города нам дали время немного отдохнуть — всего час. Потом по плану были экскурсии. Это должно было занять весь день до вечера. Я решила действовать сразу и спустилась к дежурной. Показав фотографию Антонио в журнале, спросила: — Маэстро Антонио?
И неожиданно женщина, сидящая за стойкой, подхватилась, заулыбалась и, сбегав за угол, стала вытаскивать из принесенной сумки большой проспект, очевидно — с его картинами, листая его передо мной. Я потопталась немного — впутывать в свои дела нашу сопровождающую мне не хотелось категорически, а нужен был переводчик. Потом меня осенило. Ну и пусть я буду выглядеть полной дурой, попробовать стоит.
Немного отошла, оглянулась — в маленьком вестибюле было пусто. Я картинно обвела себя рукой и ляпнула: — Ай эм муза Маэстро. Ай эм раша. Мне бы его телефон, — и жестом показала, как звоню по телефону.
Женщина озадаченно изучала меня, потом пожала плечами и задумалась. Порылась в телефонном справочнике, толстом и немного потрепанном и, опять пожав плечами, показала мне номер, сказав: — Вилла Маэстро.