Мы на своей земле (Марцишек) - страница 6
Видя мое замешательство, Иван Иванович более ласковым тоном продолжал:
— Не сердись, хорошо все взвесь. Не будет у тебя страха перед опасностью — станешь моим боевым товарищем. Мне сейчас надо идти, а ты подумай.
И он ушел…
На душе было тревожно. Что делать? Остаться или эвакуироваться? А выдержу ли?.. И вся холодела, вспоминая о пытках, которым фашисты подвергают свои жертвы.
Герой Советского Союза Молодцов (Бадаев) Владимир Александрович — командир партизанского отряда.
Ночью опять грохот разрывов. Стены колебались. Бомбы рвались в соседних дворах. Спустилась вниз с третьего этажа. В подъезде стояли испуганные женщины, плачущие дети.
— Не волнуйтесь.
В наш дом бомба не попадет, — уверенно сказала я и удивилась тому, что, ободряя других, сама не ощущаю страха. Утром я ответила мужу:
— Пойду, куда пошлют, делать буду то, что нужно Родине!
— Я был уверен, что именно так ты и поступишь, — ответил Иван Иванович, и взгляд его черных глаз стал теплым и ласковым.
Через несколько дней на стадионе «Динамо» я познакомилась с Владимиром Александровичем Молодцовым (в то время он носил фамилию Бадаев). Я слышала от мужа о Владимире Александровиче и думала, что это пожилой мужчина, убеленный сединами. Очень удивилась, увидев человека лет за тридцать, высокого, широкоплечего, с волевым выражением лица и умными серыми глазами. От Бадаева веяло силой, здоровьем и несокрушимой энергией. Он предложил нам с мужем пройтись немного по городу. По дороге мы говорили об обороне Одессы, о героизме советских людей.
На углу улиц Жуковского и Красной Армии (ныне Советской Армии) Бадаев остановился и стал внимательно читать воззвание обкома партии.
…«Город в опасности! Враг у ворот! Все, кто способен носить оружие, — на фронт! Защита родного города — кровное дело всего населения».
— Бьют этих гитлеровцев, как бешеных собак, а они лезут и лезут, — негодовала я.
— Ничего… Каждый из них получит у нас по два метра земли, коль свои гектары им стали малы, — многозначительно заметил Бадаев.
Проходя мимо площади Красной Армии, окруженной пышными каштанами, любуясь зарослями белых, темно-красных роз и разноцветным ковром вербены, петуньи, Бадаев произнес:
— Как здесь хорошо! И пахнет розами, а не войной…
— И если бы не это… — махнул рукой Иван Иванович в сторону холмиков желтой глины, выброшенной из щелей укрытия, да не обстрелы и бомбежки — не поверил бы, что идет война.
Завыли сирены. Началась бомбежка. Минут через пятнадцать дали отбой. В городе возобновилось движение. Оглянув площадь и прилегающие к ней улицы, Бадаев заключил: