— Фашисты хотят вызвать панику в городе, но это им не удается. Посмотрите, — указал он на милиционера-регулировщика и на бойкую торговлю в магазинах и лотках.
Мы остановились на углу Садовой улицы у лотка, пестревшего цветными обложками книжных новинок и брошюр. Просматривая литературу, я увидела «Избранное» Владимира Маяковского и попросила мужа купить эту книгу.
Это будет мой подарок, — сказал Владимир Александрович, отстранив протянутую с деньгами руку Ивана Ивановича.
Разговор зашел о литературе, о любимых писателях Владимир Александрович внимательно прислушивался к моим суждениям.
На улице Короленко нас опередила колонна народных ополченцев. Они шли в сторону Пересыпи. Обветренные, загорелые лица, сурово сомкнутые губы. Мелькали кепи, фуражки, шляпы. Пестрели костюмы, гимнастерки, спецовки и рубашки. За плечами у каждого винтовка, у пояса гранаты, на груди — патронташ.
— Мы говорим о героях, о героике, вот они — герои наших дней! — проводив задумчивым взглядом колонну, заметил Бадаев.
— Скорее бы и нам работа нашлась, — сказал Иван Иванович. — Домой совестно приходить… В землю зарылся бы от стыда. В нашем дворе многие старики добровольно ушли в ополчение, а я молодой и… Оглядывают тебя женщины, только вслух не говорят: «Почему он дома, а не на фронте. Наши мужья сражаются, а этот хитрит…»
— Ничего, Иван Иванович, скоро и нам найдется дело… — успокоил Бадаев.
* * *
Вскоре, закрыв городскую квартиру, мы с мужем переехали в Аркадию. Этот район сравнительно мало бомбили. Владимир Александрович также находился здесь.
В один из ясных солнечных дней Бадаев вызвал меня и мужа.
— Быстро выходите во двор, сейчас придет машина. Вы направляетесь в один из партизанских отрядов.
Провожая нас, Владимир Александрович протянул Ивану Ивановичу винтовку:
— На, Ваня, держи ее крепко!
Муж зажал винтовку в своих сильных руках, и лицо его стало каким-то неузнаваемо суровым и решительным. Мне показалось, что губы его шевелятся, давая клятву не выпускать ее из рук.
— Езжайте с Иваном Никитовичем Клименко, — кивнул Бадаев на сидевшего в кузове коренастого бородача с колючими глазами.
Внимательно осмотрев ладную крепкую фигуру Ивана Ивановича, старик одобрительно хмыкнул, потом перевел свой взгляд на меня и на его обветренном круглом лице мелькнула ироническая улыбка, дескать: «Тоже, вояка…»
Стоявший около машины Бадаев оглядывался.
— Где же Тамара Межигурская, — недовольно спрашивал он. — Машину нельзя задерживать.
В это время из правого крыла дома вышли две женщины: одна из них в светло-сером пальто, темноволосая, стройная, прощалась с миловидной блондинкой. Обе горячо расцеловались.