Еще немного последив за каторжниками, которые уселись обедать, Ольт решил, что он достаточно узнал и ему тоже пора возвращаться к себе, чтобы в тишине и спокойствии вдумчиво обо всем поразмыслить. Информации было море, как бы не утонуть в таком изобилии. Надо бы разложить все по полочкам. На обратном пути заскочил к лагерю разбойников. Понаблюдал часа три. Там все было по-прежнему, только пьяных больше не было видно. Видно спотыкач кончился. Недолговечным оказалось счастье разбойничье. Ну да, все когда-нибудь кончается. Но зато над углями вертелась на вертеле тушка косули. Ужин у разбойников ожидался знатный. Ни караулов, ни тайных постов разбойники выставить так и не удосужились. Ну чтож, это их проблемы. Два раза обошел лагерь по большой дуге, отмечая тропы и проходы. Все было тихо и спокойно. Все, что он хотел знать, Ольт выяснил, пора было уходить до дому.
Чувство ориентации не подвело и уже на пятые сутки он подходил к своему убежищу. Он бы пришел и раньше, но постоянная осторожность, да и поохотиться надо было, задержали его в пути. Истрил встретила его сдержанно, но в глазах прямо-таки плескалось огромное море любви, а когда он в знак приветствия поцеловал ее в щечку, то она уже не сдерживаясь прижала его к своей груди, улыбаясь от обуревавших ее чувств. Первым делом он отдал ей уже традиционных двух рябчиков и фазана, подбитых по дороге, и полез в речку искупаться с дороги. Когда он умытый и чистый зашел в землянку, горячий обед был уже наготове. «Наверно каждый день готовила и ждала» - подумал Ольт и ему это было приятно. Никогда не думал, что быть сыном любящей матери - это так здорово. Ну не было у него такого опыта в жизни.
За едой он ей рассказывал обо всем, что узнал, давно про себя решив, что ничего скрывать от нее не будет. Разумеется, кроме тайны своего происхождения и всего с этим связанного. Причем он не боялся за себя, что ему, земля большая и жизнь впереди длинная. Не здесь, так в другом месте устроится. Ему просто по-человечески не хотелось огорчать Истрил. Да и что скрывать, больно удобно для него получилось. Кто, как не родная мать, будет горой стоять за сына? Как он понял из частых разговоров с нею, на первом месте здесь стояла семья и родственные отношения. Все остальное было вторично.
Государства еще не устоялись и чувство патриотизма, если оно здесь и было, касалось только родной деревни, в крайнем случае баронства. Соседний барон уже вполне мог оказаться и врагом, который по-соседски не погнушается совершить небольшой набег, чтобы прибрать к рукам пару деревень. Народ еще не ощущал себя одной нацией. Хотя он не исключал, что Истрил преподносила ему свое видение мира, но его оно полностью устраивало, так что он со всем пониманием и готовностью воспринял ее представления об окружающих их отношениях с миром. Он ей рассказал все, даже про тайный прииск Крильта, заодно присовокупляя свои размышления.