День, судя по солнцу, уже склонялся к закату, когда векша была готова, а в голове у него к тому времени сложился конкретные, рассчитанные пока на полгода, планы на дальнейшую жизнь, которые он и решил воплощать в жизнь уже со следующего дня. А пока рыбалка. Векша получилась на славу, легкая и крепкая, длиной с метр, немного кривоватая, но это никак не сказывалось на ее эксплуатационных качествах. Еще с часик неспешного труда и из остатков ивового лыка была сплетена уродливая на вид, но вполне функциональная бечевка длиной метров в восемь. Привязав это свое изделие к векше, он критически оглядел получившееся изделие, положил вовнутрь пару крупных камней и несколько стеблей крапивы, и, сняв штаны, зашел в воду, стараясь пройти как можно дальше. Зашел почти по пояс, пока сильное течение не стало сбивать с ног, и широко размахнувшись, забросил векшу на самую быстрину. Напор воды немного протянул векшу, но затем она опустилась на дно, бечевка натянулась и все, теперь осталось только ждать. Выбрался на берег, зафиксировал бечевку колышком, вбитым на берегу, и с наслаждением растянулся на теплой от солнца гальке. Штаны одевать не стал, все равно опять снимать, когда будет вытаскивать векшу, да и поберечь надо – все-таки единственная одежка и когда будет другая, неизвестно. А стесняться некого, да и в его нынешнем возрасте, честно говоря еще и нечего.
Мысли привычно опять понеслись по кругу, рассчитывая дальнейшие шаги. Его многоопытный мозг стал просчитывать варианты дальнейшей жизни, взвешивать все за и против, выбирая наиболее выгодные решения. И тут вдруг, сам себе удивляясь, он подумал:
- А мне это надо? Чего я все что-то рассчитываю, к чему-то примеряюсь, что следует сделать, что не следует? Пацан, бросай эти старческие замашки и просто живи.
Может вселение в детское тело, может что-то другое, но ему совершенно не хотелось продумывать свои дальнейшие шаги. Так-то вроде все нормально, но его вдруг окатывало неожиданной радостью от того, что вокруг стоит хорошая погода, или захотелось захныкать, когда, строгая веточку для векши, получил вдруг занозу. То ли адреналин, то ли эндорфины, черт его знает, как это называется, но тело иногда вело себя совершенно независимо от мозгов. Он понимал, что это детство выкидывает свои шуточки, но от понимания этого не становилось легче. Постоянно хотелось прыгать, куда-то бежать и беспричинно орать. И тренировки, которые он себе назаначил, казалось скучным и ненужным. Ему дана новая жизнь, здоровое тело, развитие которого зависит только от него самого, так что еще нужно? Как говорил один его друг в далекой молодости: «Здоровье есть, остальное все добудем». Так не проще ли просто жить, наслаждаясь каждым мигом вновь вернувшегося детства? Разве не этого он подспудно хотел? И к черту того хитрого расчетливого старикашку, которым он когда-то был. От избытка охвативших его чувств, он не нашел ничего лучшего, как вскочить и проорать в небо давно забывшийся клич, чем-то похожий на крик альпийских горцев: «Ила-ла-лори»! Затем, устыдившись непонятного и неожиданного порыва, опять уселся на бережке. «И чего спрашивается ору. Точно детство в одном месте играет. Лес любит тишину. Расселся тут, понимаешь, а подумать, как рыбу приготовить?» Жрать ее сырой, ну никак не хотелось, хотя помнится, что друзья-корейцы считали ее чуть ли не деликатесом и всегда брали с собой на рыбалку какую-то жуткую смесь из перца, уксуса, жидкой сои и еще каких-то ингредиентов. И первая пойманная рыбка, кое-как очищенная от чешуи и кишков, еще живая и трепещущая, макалась в эту огненную пасту и закуской шла к традиционной первой стопке, выпивавшейся за удачную рыбалку. Живодеры. И вкус поначалу был непривычен, хотя что-то в этом было.