– Это было раньше, – отвечает он и отводит глаза, как отводил их на чертовом колесе, когда открывал мне свои чувства.
– Раньше?
– До того как ты поцеловала того парня в Моронго.
– Я не верю, что дело в этом, – говорю я. – Или, по крайней мере, только в этом.
– Ой ли?
– Да.
Голос начинает срываться, я больше его не контролирую, как не могу контролировать и поток слов, которые сыплются из моего рта:
– Под «раньше» ты имеешь в виду времена, когда у тебя не было друзей. Когда тобой не интересовались девчонки. Что, во мне вся надобность отпала, да?
У него краснеет за ушами, и меня так воротит, что вот-вот вырвет. Я не хочу верить в то, что это правда.
– Это ты хотел, чтобы мы были вместе! – говорю я.
– Да, но больше не хочу.
Я начинаю плакать. Это не просто плач. Я всхлипываю, потому что знала, что к этому идет, и должна была как-то это предотвратить. Потому что теперь получается, что Сет меня бросил. А ведь это нечестно. Сет Роджерс не должен бросать меня, и я поражаюсь, когда все между нами успело так запутаться. Когда мы с ним поменялись местами? Когда я утратила контроль над ним, над нами? За окном высоко над нашими головами плачет луна. Я в этом не сомневаюсь.
– Прошу, перестань плакать, – говорит он, не глядя на меня.
Он все еще сидит, отвернувшись.
– Не может быть, чтобы ты это серьезно, – говорю я, хотя знаю, что это так.
– Прости, Рейко.
По его голосу не слышно, что он чувствует себя виноватым. И в этот момент всю грусть во мне вытесняет собой гнев, чистая ярость. Мне хочется его ударить. Потому что, во-первых, я вообще не хотела этих отношений. Я хотела приключений в пустыне, хотела веселья. А не этой душевной боли, как будто какое-то существо когтями продирает себе путь на волю.
– К чему?
– Что к чему?
– К чему все это?
Почему нельзя было оставить все как есть? Зачем он разрушил все, что между нами было, толкнув нас к этим отношениям? Я нормально жила без него, а потом он появился в моей жизни, и вот теперь я уже не помню, какой была моя жизнь до его появления. Я не представляю, как вернуться назад. Он даже Королевский бал мне умудрился испортить, хотя я шла к этой победе годами, потому что мне казалось, что я этого хочу. Мне казалось, она сможет мне помочь. Тогда Сет поворачивается ко мне.
– Люди не знают наперед, как поступят, – повторяет он фразу, сказанную на канатной дороге. – Я знаю только то, что больше не хочу быть с тобой вместе.
ПОСЛЕ ЭТОГО ОН отвез меня домой и на прощание поцеловал в щеку.
– Прости меня, – сказал он.
И вот я стою посреди гостиной, смотрю на свое отражение в зеркале на стене, пытаясь понять, кто это, потому что это раздавленное печалью и всхлипывающее животное никак не может быть мной. Я не такая. Я знаю, как я обычно выгляжу. Но даже если бы я не знала, на меня с обеденного стола смотрит сорок или пятьдесят моих фотографий. Сегодняшних фотографий. Папа, видимо, их уже проявил. Чтобы сделать мне сюрприз. Я все смотрю на девочку в зеркале и на девочку на фотографиях, и не могу понять, как они могут быть одним и тем же человеком. Как они обе могут быть мной? На карточках я вся сияю, я красива и восхитительна. Но все равно недостаточно хороша для Сета. Недостаточно хороша.