– Ты не могла бы опустить стекло? – шепчет Сет, как будто мы набрели на какую-то святыню, а не на двор, полный всякого мусора. Но я делаю как он просит. Тихий звон бутылок, легонько бьющихся друг о дружку, и ветер, продувающий кости, сливаются в сюрреалистическую гармонию.
Мне хочется вылезти из машины и поближе все рассмотреть. Этот двор похож на сцену какой-то безумной сказки, в которой все вверх дном. Но я помню, что мы должны добраться до дома Рут до наступления темноты.
– Когда-нибудь мы сюда вернемся, – говорю я намеренно негромко, чтобы не нарушить магию этого места.
Сет смотрит на меня и говорит:
– Да, надо бы. Так что еще ты знаешь об этой даме – о Рут Сетмайр?
– Ну, в общем, она была лучшей подругой моей бабушки Глории, – говорю я. – Вроде бы они вместе провели детство или что-то типа того. Изначально Рут приобрела известность тем, что создавала огромные керамические цветы размером со стул. В одно время она всю себя без остатка этим цветам посвятила. Потом она сделала две тысячи крошечных слоников, у каждого было свое выражение лица, и кто-то скупил у нее всю коллекцию за какие-то аховые деньги – несколько миллионов долларов или вроде того. Понятия не имею, для чего им были нужны две тысячи крошечных слонов.
Я улыбаюсь себе под нос.
– Что?! – удивляется Сет.
– Наверное, мне надо радоваться, что их не скупила моя мамуля. Она такие вещи обожает. Две тысячи маленьких слоников на нашем заднем дворе.
– Похоже, наши мамы не такие разные, как нам кажется, – говорит Сет и расплывается в иронической улыбке.
Я отвечаю ему улыбкой.
– Короче говоря, вскоре всем понадобились эти самые слоны. Так Рут превратилась в «хозяйку крошечных слонят». Около десяти лет назад она перестала их создавать, да и вообще что-либо создавать, но ее работы все еще можно встретить в художественных галереях и частных коллекциях. В этом году мы даже говорили о ней на уроках по истории искусства. Разумеется, никто не верит, что у меня дома есть оригинал работы Рут Сетмайр, потому что никто никогда об этих ее орлах не слышал. Их в природе всего два экземпляра. Поэтому один из них оказался у нас. Заменить его ничем нельзя, даже если забыть о маминой эмоциональной связи с этим объектом.
– А у тебя есть что-то подобное? – спрашивает Сет.
– В смысле?
– Что-то, что так же много для тебя значит?
Я вспоминаю про наш альбом с вырезками. Но о нем Сету я рассказать не могу.
– Не-а, – говорю я ровным тоном.
– У меня тоже, – говорит Сет.