– Вот и ладно, разговор наш недолгим выходит, я еще подойду к тебе, хотя, может быть, не сегодня, – словно сама себе кивнула Сничта. – Через пять минут, как раз наша медовая девчонка придет с подносом собирать блюда с вашего стола, вставай и иди вдоль стойки к лестнице на второй этаж. Но не поднимайся. У ее начала дверь. Не стучи. Толкай и входи. Попадешь в коридор. За ним два воина, они там для того, чтобы за тобой никто не сунулся. Пройдешь по коридору пару десятков шагов до следующей двери. За ней тебя будет ждать Лэн. Там с ним и переговоришь, а потом или я, или Дора, или тот же Лэн проводят тебя в вашу комнату. Другим коридором. И Лэна им же выведут. Или вынесут, если напьется. А теперь… – Она как будто задумалась. – Скажи, откуда в тебе стойкость? По виду-то ни одну юбку не пропустишь. Тебя-то ведь Дойтеном кличут?
Дойтен кивнул, плеснул в рот вина, на мгновение закрыв глаза, не находя в себе никакой стойкости, и тут же понял, что не только глаза или голос женщины вызывали в нем дрожь. Еще сильнее заставляло его замирать что-то другое. То ли едва уловимый запах непреодолимой похоти, то ли гудение натянувшейся между ним и нею струны. И снова оставленная недавно подруга встала у него перед глазами. Голос вот только ее словно выветрился из ушей. Хотя, она-то как раз больше молчала. Или всхлипывала от счастья или от окончания беспросветного горя, разве теперь поймешь?
– Крепкий ты воин, как я посмотрю, – улыбнулась Сничта. – Держишься. Похоже, есть соломинка, на которой можно повиснуть. А вот муж мой – Байрел, однажды не устоял. Не перед кем-то. Передо мной. И не жалеет об этом. Двое сыновей у нас, да хранят их боги. Муж мой уже прибыл, кстати. Облился водой, плеснул вина в глотку, сменил платье. Так что сейчас будет говорить с Клоксом. Не тяни шею, Казур уже отозвал старика. Ничего хорошего Байрел судье не скажет, но кое-чем поделится. Плохие новости он привез в город, так что вся надежда на вас. Даже если вся помощь в вашем свидетельстве будет. Но об этом тоже потом. Сейчас я уйду, а пока запомни. Тот лупоглазый, что клыком сверкает и гримасу у тебя на лице лепит, что-то вроде вашего Мадра. Только от Храма Присутствия. Он с этой Алаин. Ее в зале нет. Она опаснее змеи в темной комнате, но и он не подарок, как мне кажется. Его зовут Дуруп. Еще в их компании есть толстяк. Увидишь шрам на правой скуле у чернявого пухлого молодца, которому хочется с разворота нос в лицо вбить, не сомневайся – он самый это и есть. И он, кажется мне, опаснее Дурупа. Его зовут Гирек. Но оба они самой Алаин и в подметки не годятся. Знаешь, чем они заняты в Дрохайте? Обходят город дом за домом, ищут подростков мужского пола, просят показать левую руку. Кому и монету бросают. Но обычно не приходится, этой Алаин… трудно отказать.