Простившись со всеми и устроившись в кабине в полном снаряжении, я вскоре оказался в воздухе и направился в Москву. Приказ был перелететь обратно на аэродром моего полка. Того, где числюсь, 27-го истребительного. Полёт не запомнился, летел на двух километрах, меньше чем за час добрался до Москвы и вскоре пошёл на посадку. Где теперь будет место стоянки моей машины, я не знал, поэтому, ориентируясь по знакам регулировщика, подогнал самолёт к укрытию. С собой в полёт я взял обычный набор из трости и фуражки, а также сидор с личными вещами.
Выбравшись и сняв снаряжение, включая комбез, я надел фуражку и, доставая из карманов апельсины, стал раздавать их техникам. Об этой моей привычке в полку Бадина давно гуляли слухи, и я активно их поддерживал, говоря, что эти фрукты из Кремля. Сколько вынес – до сих пор раздать не могу. Шутку оценили и посмеивались. Никита к тому же делился моими подарками, разделывая апельсины на дольки, так что все знали вкус тропического фрукта.
Оставив довольных парней, я, демонстративно прихрамывая и опираясь на трость, направился в сторону штаба, придерживая на плече сидор. Прислать за мной машину так никто и не удосужился. Шёл я максимально медленно, временами отдыхая и общаясь со знакомыми, которых хватало, успел узнать за те несколько дней, что прожил здесь. Поэтому мой путь к штабу занял полтора часа. Из штаба полка меня направили в штаб дивизии. Оттуда пришёл срочный приказ. В комнате, где сидел секретарь комдива, было ещё шесть командиров, ожидавших своей очереди, два майора, как и я, остальные меньше званием. Двое таращились на меня, узнали, остальные четверо, видимо, пока нет. Приветливо кивнув знакомому старлею за столом, я сказал:
– Лови.
Надо отдать должное, поймал он апельсин ловко и, с удивлением осмотрев его, понюхал и спросил:
– Это что?
– Это? Взятка. И раз ты её получил, давай выкладывай, почему меня так срочно вызвали?
Тот убрал апельсин в ящик стола и ответил:
– Не знаю, зачем тебя вызвали, комдив тоже не знает. Приказ сверху пришёл, из штаба нашего 6-го авиационного корпуса ПВО. Сейчас доложу.
Старлей ушёл в кабинет комдива, а я встал у настенного в полный рост зеркала, которое висело у входной двери, и, осмотрев себя, поправил пару складок. Секретарь вышел, пригласив меня. Комдив действительно ничего не знал, он позвонил в штаб и доложил о моём прибытии, получив приказ отправить меня в штаб корпуса. И на своей машине он повёз меня лично. Видимо, сам хотел узнать, что происходит. В штабе меня первым делом отправили в секретариат, и я там оставил все документы, которые мне дали в штабе полка Бадина, и даже своё удостоверение и лётную книжку. И пришлось ждать минут пять, пока меня пригласили в кабинет командира нашего 6-го авиационного корпуса. Мы с комдивом прошли и представились. Кроме комкора в звании полковника, тут был ещё политработник в форме дивизионного комиссара, мужчина в полувоенной одежде, сразу выдававшей в нём советского чиновника довольно высокого ранга, и ещё один мутный тип в гражданском костюме-тройке. Не наш пошив, вроде итальянская модель.