— Каждый час жизни негодяя — преступление. И оно теперь будет на нашей совести, если мы не избавим людей от этого ублюдка, — сказал Пенкин.
Привести в исполнение партизанский приговор командир приказал младшему лейтенанту Липнягову. С тремя бойцами Липнягов устроил засаду на шоссе, подкараулил «пана Солодуху», возвращавшегося навеселе из Невеля, где он получал деньги за свои гнусные дела, и расстрелял предателя. К его трупу был прикреплен листок тетрадочной бумаги со словами:
«Товарищи крестьяне: колхозники и единоличники! „Пан Солодуха“ получил вполне заслуженную смерть, как предатель советского народа и изменник Родины. Вы сами знаете, сколько он предал гитлеровцам бойцов и командиров Красной Армии. Иначе мы с ним поступить не могли.
Мы заявляем, что остаемся вашими друзьями, преданными советскому народу бойцами до последнего вздоха своей жизни и непримиримыми врагами гитлеровской фашистской армии до полного ее уничтожения. Так мы будем поступать и дальше с наемниками кровожадного фашизма, с теми, кто предает советский народ и Родину».
Внизу стояла подпись: «Штаб партизанского отряда».
Это было наше первое письменное обращение к местному населению. Вскоре партизанская пуля покарала и другого предателя — волостного старшину Бантрука. Он был уничтожен днем прямо на улице деревни Голубово.
Отряд наш рос быстро. К нам присоединились отставшие по разным причинам от своих частей старший лейтенант Логинов, лейтенанты Худяков и Крылов, младший командир Бабыкин, пулеметчик Чернявский и другие. К концу сентября отряд насчитывал в своих рядах более ста бойцов. Была создана специальная стрелковая рота под командованием лейтенанта Утева, пришедшего к нам из «подпольного госпиталя». Политруком ее Пенкин назначил меня. Помню, как один из партизан, имевший командирское звание, возмутился:
— Воскресенский рядовой, а его в политруки выдвинули.
— Зато он в партизаны из армии с партийным билетом пришел, а не спрятал его в бане или сарае, — не без ехидства отпарировал Пенкин.
Неприятно слышать было этот разговор, но в те трудные дни было не до обид.
А дел становилось все больше и больше.
Наши бойцы теперь закладывали взрывчатку не только на дорогах Невель — Полоцк, но и на шоссе Киев — Ленинград. Разведчики-чкаловцы ходили на задания к Таланкину, Пустошке и даже к Себежу, вели наблюдение за передвижением фашистских войск, устраивали засады. Велико было наше удивление, когда однажды утром к лагерю подъехала большая грузовая машина. Из кузова высыпали смеющийся Утев и бойцы, отправленные с ним в засаду на проселочный тракт к Новохованску. Оказывается, им удалось перебить всех до единого гитлеровцев, находившихся в машине, и захватить ее целехонькой. В кузове лежали винтовки, патроны, одежда.