— А что сразу дурак-то. Понял, что не надо ей ничего говорить.
— Да, не надо, Иван. Ты пойми, человеческая натура противоречива. Ты вот хочешь полюбить?
— Да, — грустно кивнул головой юноша.
— И обязательно взаимно?
— Лучше бы.
— А когда загадываешь такое желание, ты ведь представляешь человека? А никак не волка.
Иван удивленно воззрился на Кощея, который пытливо глядел на него в ответ.
— А если это будет Черный бог, то уж тем более не помыслил бы. Только человек, так ведь?
Отчего-то казалось Иванушке, что не про Василису говорил Бессмертный, а про него, царевича.
— Я о девушке мечтал, — тихо выдохнул Иван и отвернулся, бросая взгляд на Волка, который лежал на палубе, положив морду на лапы.
— И без разницы как бы она выглядела? — раздался нежный женский голос за спиной юноши.
Резко обернувшись, Иван застыл, как громом пораженный. Вместо Бессмертного стояла девица с чертами лица как у Кощея. Словно сестра его родная. Белый шелк волос трепетал на ветру, черные внимательные глаза, такие знакомые, насмешливо взирали на юношу. Высокая, стройная, как лебедушка. Красавица, глаз не отвести.
Вот только не то всё это было. Душа не лежала к красоте этой, сердце от тоски сжалось.
— Обернись, как был, — попросил Иван.
Кощей тут же раздался в плечах, лицо заострилось. Перевоплощение было столь стремительным, что Иван и не сразу понял, что смотрит на мужчину Кощея, а не на девушку. Только моргнув, с облегчением выдохнул. Мужественная красота Бессмертного была юноше привычнее.
— Долго еще плыть? — смущенно спросил Иван, пытаясь сменить тему.
Но Кощей, приблизившись, осторожно обнял Иванушку и положил ему голову на плечо.
— Ванька, прогони меня, пока не поздно, — с таким надрывом зашептал Кощей, что Иван вздрогнул. — Не давай надежды. Я же неправильно всё пойму. Я же привяжу тебя к себе. Я слишком тебя люблю, Ванечка. Прогони меня, пока не поздно.
Юноша стоял, как соленой столб, глядя на белоснежную макушку, чувствуя теплое дыхание на своей шее. И не мог решиться прогнать. Боялся, ужасно боялся и не мог. Все слова о любви, что говорил Кощей, вертелись в голове. Вертелись, тревожа сомнениями.
— Не могу, — тихо прошептал Иван.
Ему было приятно стоять в объятиях Кощея, чувствовать его тепло, слышать его голос. Теперь он еще лучше стал понимать Василису, от этого невозможно отказаться, потерять это прекрасное чувство, что тебя любят. Так сильно, что невмоготу жить порознь.
Бессмертный отстранился от Иванушки, смерил его тяжелым взглядом и молча ушел с палубы.
— Зря ты так, Иван. Лучше бы прогнал, — пробурчал Волк, подходя ближе к юноше, который провожал взглядом Бессмертного.