Последняя фраза вспышкой отдалась в мозгу, воскресив в памяти события годичной давности. Письма? Неужели Гансу в руки попали мои дневники, выпавшие во время той истории с побегом от Александра и допросом?
— Записки адресовались автору дневников, — Ганс внимательно следил за моей реакцией и продолжал историю с удовлетворенной улыбкой на губах. Теперь мужчина вовсе не казался привлекательным. Безумие исказило его черты, сделав почти отталкивающими. — Они воспевали ее красоту, нежность кожи, тонкий аромат… И в тот момент я понял, что нашел свой идеальный холст, — лицо собеседника осветилось мечтательной улыбкой, от которой по спине поползли мурашки.
— Что может быть лучше, чем самое прекрасное творение природы? Какой материал самый податливый и благодарный? О, да, именно тогда я понял, что способен сотворить шедевр, но не на бумаге.
Ганс замолчал, запрокинув голову к свету. Скользнув взглядом по его фигуре, я поняла, что рассказ его возбуждает. Явное свидетельство тому непреклонно бугрилось в районе ширинки, вызывая стойкое отвращение. Цепи давали немного свободы, так что я отодвинулась от мужчины настолько далеко, насколько могла. Тюремщик, казалось, не обратил на шевеление никакого внимания, погруженный в собственные мысли. Приоткрыв глаза, он продолжил:
— Потребовалось совсем немного времени, чтобы сопоставить факты и понять, кто автор этих записок. Статьи в газетах, интернет-сообщества поклонников Паука… Когда я понял, что дневник принадлежит последней намеченной жертве знаменитого маньяка, то почти расстался с надеждой найти ее. Это означало поражение — нет холста, нет шедевра. Но внутреннее чутье заставило продолжить поиски женщины.
Я слушала монолог безумца и понимала, что жизнь сыграла со мной очередную шутку. Ну почему, почему пропавшие дневники нашел именно Ганс? Как же глупо дрожать от страха перед одним маньяком и не подозревать, что тобой вовсю увлекается другой. Господи, у меня что, феромоны особые, которые привлекают опасных сумасшедших?
— В конце концов я нашел тебя. Признаюсь, времени это заняло немало, но кое-какие зацепки оказались в дневниках. Как оказалось, ты не только жива, но и живешь почти в соседнем городе! Наше знакомство не было случайностью. Я долго наблюдал, выжидал удобного момента, узнавал все, что можно узнать и только после этого рискнул подойти.
— Тогда зачем была нужна игра в отношения? — задала вопрос я, совладав, наконец, с голосом. — Ты мог пригласить меня домой и раньше.
— О нет, Кристи, разве можно лишать себя возможности как следует познакомиться с будущим полотном? — последнее слово вонзилось в сердце острейшим ножом. Не человек, не разумное существо, всего лишь говорящее полотно. Ненависть поднялась из глубин души, немного притупляя страх. Это было хорошо, потому что прочищало мозги и позволяло эффектней думать.