Иегудай показал на объёмной модели зоны, в которых подразделения вели бои.
— Первый этап атаки ослабевает: мы вынуждены экономить горючее, а вскоре очередь дойдёт и до боеприпасов. Чуть погодя мне станет ясно, отдавать ли в Беэр-Шеву приказ на запуск наших «гавриилов» с ядерными боеголовками, пока это не окажется слишком поздно.
Авнер склонил голову.
— Я буду действовать этой ночью и держать тебя в курсе.
Он вышел из Генерального штаба и велел шофёру отвезти его в гостиницу «Царь Давид», чтобы выпить пива и привести в порядок свои мысли. Ему подали пиво, и Авнер закурил сигарету. Ещё несколько часов, и ему станет ясно, не подвела ли его интуиция, сохранила ли старая ищейка хороший нюх. Он долго обдумывал каждую возможность, а когда поднял голову, то увидел перед собой Феррарио в полевой форме со звёздочками младшего лейтенанта и портупеей с пистолетом.
— Я всё организовал, команда ждёт лишь вашего приказа.
— Куда это ты собрался в такой форме? — удивился Авнер.
— С вашего разрешения, на фронт. Я попросил направить меня в боевое подразделение.
— А как же рубашки от Армани?
— С ними покончено, господин Авнер, у армейских портных выбор невелик.
— И у кого ты просил разрешения оставить службу у меня?
— Я прошу его у вас, господин Авнер. Столько парней гибнет на фронте, чтобы отогнать врага от стен Иерусалима. Я хочу внести свой вклад.
— Ты уже вносишь его, Феррарио. И делаешь это очень хорошо.
— Спасибо, господин Авнер, но я больше так не могу. Вы теперь сможете прекрасно обойтись и без моей помощи. Прошу вас.
— Ты сошёл с ума! Ведь после окончания университета ты мог бы вернуться домой, но предпочёл эту беспокойную увлекательную службу. И вот теперь хочешь идти на фронт. Конечно, это ещё более захватывающе, но, полагаю, ты отдаёшь себе отчёт в том, что это также и чрезвычайно опасно.
— Я отдаю себе отчёт в этом, господин Авнер.
— Ты не скучаешь по Италии?
— Очень скучаю. Это самая красивая страна в мире и моя родина.
— Но тогда...
— Эрец Израэль[37] — родина души, а Иерусалим — небесная звезда, господин Авнер.
Авнер подумал о Рас-Удаше, о секрете, который по его приказу погребли под горой трупов, и ему захотелось закричать: «Всё это неправда!»
Но вместо этого он с сочувствием произнёс:
— Я сожалею о том, что лишаюсь твоей помощи, но если таково твоё решение, то я не буду ставить тебе препон. Желаю удачи, сынок. Береги себя: если с тобой что-нибудь случится, то целая армия красивых девушек с твоей родины никогда не простит меня.
— Я сделаю всё возможное; но уж вы, если сможете, бросайте курить. — Феррарио поднёс руку к берету, отдавая честь: — Для меня было почётно служить у вас, господин Авнер. — Он повернулся и ушёл.