Хуссейни хранил молчание, и дыхание, вылетавшее из его ноздрей, превращалось в крохотные облачка пара, поскольку автомобиль, остановленный с выключенным двигателем, в эту зимнюю ночь остыл. Он размышлял о том, что бы могли означать эти слова: был ли это блеф или Абу Ахмид действительно обладал козырем, который мог выложить на стол истории? Ему всё ещё не верилось в то, что происходило с ним.
Он вновь попытался выставить свои слабые доводы:
— Вы действительно хотите начать войну? Развязать уничтожение тысяч человеческих существ? Я хочу, чтобы ты знал: для меня не существует правого дела, которое стоило бы всего этого... Однако же я надеюсь, что история преподаст какой-то урок человечеству, а самым грандиозным из этих уроков будет вот этот: война — слишком высокая цена.
— Красивые слова, Абу Гадж. Но ты говорил по-другому, когда жил в лагерях беженцев, когда каждый день видел собственными глазами нищету и смерть, болезни и голод, когда увидел свою семью уничтоженной при вражеской бомбардировке... — Хуссейни почувствовал, как комок застрял у него в горле. — Тогда борьба казалась тебе единственным выходом для отчаявшихся людей. Подумай хорошенько, подумай — и ты увидишь, что твои слова примирения, столь разумные, происходят только от твоей налаженной и спокойной жизни. Это всего лишь выражение твоего эгоизма. Но я не хочу настаивать: сейчас не время и не место для обсуждения столь сложных и трудных проблем. Я только хочу знать, на чьей ты стороне.
— А у меня есть какой-то выбор?
— Безусловно. Но любой твой выбор, каким бы он ни был, влечёт за собой последствия.
— Вот как, — протянул Хуссейни, кивнув головой, и подумал: «Если я дам тебе определённый ответ, то завтра мой окоченевший труп найдут валяющимся на снегу, запятнанном кровью...»
— Послушай, — промолвил Абу Ахмид, — ты нам нужен. Я могу дать гарантию, что ты не будешь вовлечён в операции, связанные с кровопролитием. Нам нужен человек вне всяких подозрений, а только я знаю твоё истинное лицо. Нам требуется человек, который был бы координирующим лицом здесь, внутри этой системы, для боевой группы, готовой в настоящее время проникнуть в эту страну.
— А разве это не то же самое?
— Нет. Мы не хотим проливать кровь зря. Мы хотим только иметь возможность бить нашего врага его же оружием. Поэтому мы должны стреножить Америку, пока эта дуэль не будет завершена. Закончится она нашей победой или нашим поражением, но это будет последняя битва.
— И что же я должен делать?
— Три группы наших лучших борцов полностью вне всяких подозрений должны работать на территории Соединённых Штатов в течение необходимого времени. Они не знакомы друг с другом, никогда не видели друг друга, но должны работать слаженно, идеально скоординированно, но хронометру. Эти борцы станут смертельным оружием, нацеленным на висок колосса, а человеком, который будет держать руку на спусковом крючке, станешь ты.