Астианакс вдруг сообразил: мама скорее всего и не выходила из дома, она просто прошла в какие-то покои на первом этаже.
В нижних комнатах дворца шла обычная утренняя работа: несколько рабынь сидели за пряжей и шитьём, воины чистили доспехи, собираясь менять ночные посты и совершать назначенные им обходы. Рабы тащили на кухню корзины с сушёными плодами, несли кур и вино. Человек двадцать мирмидонских воинов жили во дворце постоянно, и если с утра они обычно ели по паре лепёшек с горсточкой сыра, то обедали основательно. Царица приказала, чтобы им никогда ни в чём не отказывали. Казалось, со вчерашнего дня ничто не изменилось. Но нет! Мальчик несколько раз поймал на себе угрюмые взгляды мирмидонцев, а пройдя мимо двоих воинов, точивших копья, услышал брошенное ему вслед:
— А вот, смотри-ка, и наш царь! Так это мы захватили Трою, или троянцы захватили нас?
Астианакс ощутил какой-то противный холод в спине, но не обернулся. Страшно ему, пожалуй, не было, просто захотелось, чтобы рядом был Пандион.
И тут из-за какой-то двери долетел голос матери:
— Я подумаю над твоими словами, Гелен.
Астианакс остановился, понимая, что раз она не одна, то входить будет не очень хорошо. Лучше подождать в коридоре.
— Мало времени на раздумья, Андромаха, — ответил царице мягкий голос прорицателя. — С одной стороны, эти троянские поселенцы стали очень опасны и могут натворить, что угодно, особенно когда прознают, что царь не вернётся. С другой стороны — жители Эпира и, самое страшное, мирмидонские воины. Они любили в Неоптолеме память об Ахилле, и его убийства могут не простить. В любом случае, тебе придётся как можно скорее выйти замуж, не то погибнете и ты, и ребёнок.
— Я знаю, — сказала она. — Так уже было.
— Да. Но тогда было легче — Неоптолем был жив, не думай, я не бескорыстно делаю тебе это предложение, не только потому, что хочу помочь.
— Я знаю, — снова и так же спокойно проговорила Андромаха.
— Да, ты слишком умна, чтобы не знать. Меня уважают здесь, мне верят. Это первое. И второе — для поселенцев я тоже свой — всё-таки троянец. Но я не скрываю корысти — я люблю тебя.
И в третий раз прозвучало такое же ровное, почти равнодушное:
— Я знаю.
— Когда ты ответишь мне? — тихо спросил Гелен.
— Скоро. Завтра, вероятно. А сейчас лучше уйди. Когда Тарк на кого-то вот так смотрит и показывает клыки, это не сулит ничего хорошего.
— Да, — прорицатель усмехнулся, и стало слышно, как он встал со стула или со скамьи. — Сегодня твой пёс на меня сердит.
Пока они говорили, мальчик слушал, затаив дыхание. Смысл их разговора дошёл до него, когда Гелен уже покинул комнату и, не заметив царевича, прошёл мимо. И тут волна гнева охватила Астианакса. Как?! Мало того, что все поверили какому-то приезжему и решили, что его отец убил Неоптолема, так ещё этот чёрный человек хочет взять в жёны его маму!