А печальное пророчество умирающего Приама в конце концов сбылось. Неоптолем не дожил до старости. Три года назад Эпиру стали угрожать соседи: царь Фессалии вздумал заявить права на южную часть эпирских земель. Неоптолем с войском встретил врагов и заставил бежать чуть ли не через всю Фессалию, однако в бою получил рану, которой вначале не заметил. Рана воспалилась и, вернувшись домой, он через два дня умер. Фессалийцы, узнав об этом, попытались было вернуться, но поплатились: Авлона не стала гоняться за ними: отряды мирмидонцев окружили врагов и почти всех уничтожили. Больше ни из Фессалии, ни из других соседних земель никто не угрожал Эпиру.
Наследует власть старший сын Неоптолема, Полидевк. Сейчас ему восемнадцать, он давно принёс свои волосы в жертву Аполлону и вскоре станет царём. У него три брата, а сестёр нет, — значит, никого не придётся отправлять в Темискиру, в войско амазонок.
Вот уже вторую весну на кургане Неоптолема вырастает и распускается огненно-красный мак, точно его пламенная душа рвётся вновь в мир живых из грустного царства теней. Вот и всё. Наверное, раны Троянской войны теперь зажили. Хотелось бы в это верить.
— Казалось бы, такой хороший конец, но отчего же так грустно?
Михаил смотрел в окно, за которым воробьи плескались в большой, уже не ледяной, а самой настоящей, глубокой дождевой луже. На берёзовых ветках, любопытно заглянувших в профессорский кабинет, висели коричневые серёжки, небо было в перистых облаках.
— Отчего так грустно? — повторил профессор тихо. — Это наше сознание так устроено. Одна смерть, упомянутая после стольких побед, спасений, одна-единственная — и мы не можем с ней смириться. Ну, а теперь — главный вопрос: кто написал роман?
— Ясно, что кто-то из тех, о ком он написан, — без раздумий сказал Миша. — Вряд ли нашёлся бы кто-то сторонний, кто бы всё это записал. Ну, и потом, эмоциональность, компетентность во многих вопросах. А кто... Сложно сказать. Они все ребята грамотные.
— Ничего ты не понимаешь! — вдруг воскликнула Анюта и незаметно смахнула назойливую слезинку, которая ползла и ползла по её щеке. — По концовке чётко видно, кто это писал. Кто мог с таким трагизмом и такой простотой написать о смерти Неоптолема...
— Авлона?! — ахнул Виктор. — Да разве в то время женщина могла так написать?
Миша вздохнул:
— В то время женщины и мужчины были такими же, как сейчас, Витюха. А уровень культуры у них был точно не ниже нашего, Повыше, я думаю.
— Да, — протянула Анна. — Женщины, по сути дела, всегда любили писать. Гениальных писателей среди них, правда, нет, зато хороших не так уж мало. Верно, Александр Георгиевич? Из ребра иногда тоже получается что-то приличное?