— Валера, вы как?
— А что, не видно? Погода хорошая. Вот, решил прилечь позагорать, — он коротко рассмеялся и тут же поморщился от боли. — Сильно он меня?
Володаров пожал плечами.
— Не слабо, это точно.
— На что похоже? А то я не вижу.
— Я не знаю. На здоровенную рану от оборотня? Я не раз-бираюсь. Вы же здесь врач? Но кровь не останавливается. Что делать?
— Не мороси… — Молчан замолчал, его взгляд на секунду стал пустым, но быстро вернулся в норму, и он продолжил: — Как она выглядит?
— Как три глубоких пореза. Очень глубоких.
— Больше ничего? Он меня не кусал? По земле не тягал?
— Нет, нет, только это.
— Уже хорошо. Нужно заткнуть порезы и надавить, чтобы остановить кровь. Палыч, ты меня слушаешь?
— А? — Гена отвлекся от вида вытекающей из Молчана жизни и отвернулся. — Да, найти, заткнуть и надавить. А чем заткнуть?
— Жопой своей заткни… Ну что ты дурака включаешь? Кто здесь умирает, я или ты?
— Тихо, я все понял. Сейчас.
Володаров скинул с себя ветровку, скомкал ее и прижал к груди Молчана.
— Не так сильно, — прокряхтел тот. — Задавишь.
— Просто течет много, я растерялся.
— Это понятно… — он замолчал, глядя в потолок и о чем-то думая.
Гена слегка ослабил давление. Он попеременно смотрел то на свои руки, оцепеневшими от напряжения клешнями утопавшие в складках серой ветровки, то на не менее серое лицо сельского головы. Вдруг Молчан закрыл глаза и позвал его: — Палыч?
— Я здесь, Валера, — поспешил успокоить его Гена. — Толь-ко не засыпайте. Все будет хорошо.
— Можно тебя попросить?
— Да, конечно.
— Когда помру…
— Не говорите так. Сегодня никто не умрет.
— … когда я помру, передай в райцентр, что я погиб ге-ройски. Так и скажи: отдал жизнь, защищая работника пра-воохранительных органов от агрессивной фауны. Пусть мне медалей выпишут, шоб как у Брежнева и на похоронах ими меня обсыплют из КАМАЗа, — Молчан не выдержал и с при-сущим ему присвистом рассмеялся.
— Тьфу ты! — Гена недовольно поморщился.
— Только вот в рану мне плевать не надо. Антисанитарно это… ой! — он зажмурился, пережидая приступ боли. — Ты хренотень-то эту победил?
— Какую? Оборотня? Нет… не знаю. Я ему глаз выбил, это точно.
— Ясно. Значит скоро он вернется и сожрет нас смешно.
— В каком смысле? — не понял Володаров.
— В таком, что с одним глазом картинка становиться плос-кой и ему будет сложно понимать расстояния до вещей. Представляешь, злой до черта оборотень скачет за тобой по церкви и носом в углы тыкается. Будет смешно.
— А, все шутки шутите. Вам бы помолчать немного, побе-речь силы. Вы, когда говорите, у вас грудь шевелится и кровь идет.