До обеда он объезжал город несколько раз, наведывался в доки, чтобы убедиться в том, что корабли и не думают тронуться с места, а лекари не пытаются хоронить трупы в земле, иногда сопровождал Эйриха во время его обхода больных. А вечером запирался у себя в комнатах и пробовал считать и продумывать реформы или читать. Первое было бессмысленно, так как у Дойла не было уверенности в том, что он доживет до окончания болезни. Второе совершенно не помогало отвлечься.
Общих пиров он избегал — не желал видеть ни кислых рож лордов, ни гневного лица леди Харроу.
Ночи проходили тяжело — в некрепком душном сне, скорее утомляющем, чем дающем отдых. А утром четвертого дня начались погромы.
Двое теней влетели в спальню Дойла, когда тот еще не до конца оделся. Несмотря на мощную подготовку, оба запыхались и дышали тяжело.
— Громят погреба, — пролаял первый.
— Стража пытается их остановить. Скоро польется кровь, — добавил второй.
Оттолкнув пытавшегося натянуть на него колет мальчишку, Дойл поспешил к брату. Если король своим благостным видом не остановит погром, придется дать гарнизону разрешение применять оружие, Шеан утонет к крови.
— Эйрих! — дверь распахнулась от удара ногой, Эйрих подскочил на постели и заозирался, охранявшие его тени вскинули было арбалеты, но сразу опустили.
— Что такое…
— Вставай! Срочно!
Слово «срочно» подействовало на Эйриха как нужно — не дожидаясь ничьей помощи, он оделся меньше чем за минуту, подхватил из-за изголовья кровати меч и кивнул:
— Я готов.
И он последовал за Дойлом на балкон над Рыночной площадью.
— Громят погреба и лавки. Попробуй остановить их, или…
— Или будут смерти, — продолжил Эйрих. — Я их успокою.
В нескольких шагах от выхода на балкон он положил руку Дойлу на плечо и велел:
— Останься здесь, — а сам вышел вперед, поднял меч и рукоятью ударил о железный щит с изображением герба Стении. По площади пронесся такой грохот, что орущие и дерущиеся простолюдины и стражники замерли. Дойл оперся рукой о стену. Эйрих вышел еще ближе к толпе, на самый край балкона, вскинул руку и сказал, хотя сейчас в этом не было никакой нужды:
— Остановитесь немедленно!
В тишине по толпе прошелся шепоток: «Король». Постепенно, осознавая происходящее, люди начали опускаться на колени, на грязную мощеную булыжником площадь.
— Позор… — продолжил Эйрих, — жителям моей страны. Горожанам моей столицы. Гордый орел Стении превратился в падальщика, пожирающего трупы собственных собратьев. В то время как ваши родители, дети, братья, сестры, жены и мужья задыхаются в собственной кипящей крови, вы гневите Всевышнего низким воровством и грабежами. И за это на нас обрушится новая кара.