Разговор с леди Харроу взволновал его, заставил его кровь забурлить, и теперь он с мальчишеским безрассудством желал опасности — чтобы мечом доказать и себе, и леди собственную мужественность.
Но город спал. А те улицы, где кипела жизнь, были далеко, и никто из их обитателей не вышел навстречу и не прельстился скромной каретой, сопровождаемой вооруженным всадником, пусть и одиноким — теней он оставил с королем.
Дом леди Харроу показался непозволительно скоро. Дойл спешился вовремя — как раз когда вышедший слуга открыл дверцу. Жестом велев слуге отойти, Дойл сам предложил женщине руку и помог выйти. Она оправила платье и снова присела в реверансе, склоняя свою гордую голову.
— Спасибо, что проводили меня, милорд Дойл.
Он отвел взгляд, не зная, что именно ответить, и, наконец, произнес:
— Наймите себе охрану, леди. Вам не следует ездить в одиночку.
— Я не боюсь, милорд, — ответила она как-то грустно и прибавила: — уже не боюсь. И у меня в карете есть арбалет. К тому же, кучер — надежный старый слуга. Он не побоится защитить меня.
— Ваш кучер справится с одним, вы, если только найдете в себе смелость достать арбалет, еще с одним, — сказал Дойл, которому вдруг очень явственно представилась леди Харроу, вооруженная арбалетом, но бессильная против пятерых или шестерых рослых, небритых мужланов, возжелавших золота. — Перед остальными вы будете беззащитны.
Она улыбнулась:
— Я полагаюсь на милость Всевышнего, милорд, и он не оставит свою дочь.
Мелькнула мысль о том, что она так отказывается от охраны, потому что ей — вдове — не найти на нее денег, и Дойл резко предложил:
— Я мог бы прислать к вам своих людей, надежных и верных.
Она посмотрела на него пристально, как будто заглядывая в душу, и сказала очень тихо:
— Я думала было возразить, что преданы они будут только вам, но этим нанесла бы вам новое оскорбление. А я не хочу делать этого не только словами, но даже в мыслях. Я благодарна за вашу… — она прервалась, выискивая слово, — за ваше беспокойство. Но я не хочу охраны — следуя за мной, она будет заставлять меня только больше бояться. Я уже… — снова пауза, — боялась в своей жизни. И я не хочу бояться снова. Доброй ночи, милорд.
Она протянула руку, на короткое мгновение сжала его пальцы и, развернувшись, скрылась в доме. Дойл остался стоять — пораженный и смущенный этим жестом и взволнованный ее словами. Ему было дико, болезненно тяжело думать, что этой женщине доводилось бояться, плакать, спасать свою жизнь. Земли Харроу были только маленьким клочком земли на границе с Остеррадом, словом на карте, над которой они с Эйрихом так часто склонялись во время войны.