6
Маронге затаился, хотя и так был неразличим на фоне леса — он всматривался в ночь, хотя понимал, что увидеть ему вряд ли что доведется — если дурная смерть начинается, то тут вся надежда на шамана. Но все же он увидел несколько искр, промелькнувших в джунглях почти одновременно. А голос шамана почему-то переместился куда-то из деревни вверх и почему-то на север. Может, тот отважно пошел на север, выйдя из тела? Очень сильный стал шаман, очень! Это хорошо. Но дурная смерть не стала вонять слабее, наоборот. Маронге напряг всю силу воли, чтобы не слезать с дерева и не побежать к сторожевому дереву — поделиться соображениями, может, деревню надо будить? Но это был просто бред, малодушие, шаман есть шаман и не Маронге и не сторожевым будить деревню в то время, когда шаман борется со злыми духами, совсем, совсем поглупел Маронге в странствиях, если такие мысли вообще приходят в его большую голову. Со злости на мысли Маронге стукнул себя по голове.
Время текло, шаман пел, а смерть все ощутимее давила на Маронге с севера. Почему он не пошел на южную, хорошую сторону?! «Тур-тур-тур!», в смысле, «дурак-дурак-дурак»! Потому и не пошел, что он, опоздав, должен принять на себя первый удар дурной смерти, вот почему ему и захотелось сюда! Не отгородиться своей же деревней хотел глупый каннибал?! Конечно, нет. Весьма может быть, что он просто должен стать жертвой, которой дурная смерть и наестся, вот. Неужели вождь видит так далеко вперед? Да… Его не есть. Ему надо падать в ноги и проситься во внуки его сына — учиться! А шаман, разумеется, просто указывает, где его, Маронге, искать. Все просто. Все правильно.
На этой мысли Маронге совершенно успокоился.
Но тут ночь превратилась в день, а точнее, в смерть. Пламя ударило с севера, казалось, тысячи огромных светлячков, ровными рядами, с ужасным треском кинулись на деревню! Затем начался такой грохот, такой треск, что Маронге чуть на землю не свалился. Ночь осветилась пламенем, занявшимся в деревне — и Маронге видел, как взлетает, сама по себе, земля, комьями разлетаясь в разные стороны, как падают, рассыпаясь, прочные их уютные, хижины, как воют злые духи, непрерывно гоня на деревню своих жутких светляков… Да что там шаман, уснул, что ли?! Что происходит?! Почему дурная смерть не нашла его, Маронге?! Он вскочил на ветке, маша крохотными ручками и истошно крича: «Я здесь! Я здесь! Я здесь!» — раз шаман оплошал, приходилось делать все возможное.
Но за поднятым грохотом и ревом дурная смерть не слышала бедного охотника! Тот спешно разрезал себе ладонь — уж кровь-то она почует! — и поднял руку вверх, измазав в крови и лицо, для верности — но крови хватало и без него. Светляки валили деревья, что-то более крупное, чем светляки, рвали ночь в куски, разбрасывая землю, ветки и лианы, да что происходит?! Они тут что, все три зимы непрерывно охотились на Змеев, что ли, что злые духи так кинулись на них? О таком не рассказывали и самые жуткие легенды старины.