«К тому же, ещё и очень шумный старый осёл», — обречённо подумала Света. На них уже косились из-за ближайших столиков.
— Всё в порядке, — она улыбнулась ему дрожащими губами. — Просто… давайте забудем об этом навсегда. И ещё раз спасибо вам большое за вчерашнее.
Она поспешно зашагала к своему домику, в его спасительное укрытие, от досады не замечая ничего и никого вокруг. Поэтому, когда её резко дёрнули за руку и затащили в беседку, Света смогла лишь сдавленно охнуть.
Это был Олег. Он притиснул девчонку к резной стене беседки и впился в её лицо колючим, цепким взглядом.
— Не вздумай кричать, — предупредил он. Несмотря на то, что неподалёку ходили люди, вокруг было светло и безопасно, Света замерла от ужаса — такой ледяной холод сочился из его глаз, таким стальным был голос. Колени её подогнулись, и она чуть не упала.
— Не пытайся вредить мне и преследовать… поняла, крошка? — прошипел он с ненавистью. — Мне не нужны неприятности. И моему отцу тоже. Если ты такая дура, что не понимаешь своего счастья, то надеюсь хотя бы, что не настолько тупа, чтобы нести заявление в милицию. Ты ничего не сможешь доказать, — он угрожающе сжал ей руку. Света негромко вскрикнула от боли, но он не обратил на это внимания.
— Я ничего не успел с тобой сделать, — негромко продолжал он, буравя её злым взглядом. — Тебе никто не поверит. Ни один врач не сможет ничего подтвердить, потому что ничего и не было. А вот жизнь твою… и карьеру в кино отец может испортить, если захочет. Ему достаточно сделать лишь пару звонков куда надо.
— Я никому ничего не сказала и не скажу, — выдохнула Света. Он заметно расслабился и выпустил её руку, а затем даже посмел цинично улыбнуться.
— Ну и отлично. Я знал, что ты умненькая и понимающая девочка, и что мы найдём общий язык. Может, оставишь телефончик, а? — он подмигнул с похабной усмешкой, но Света в ужасе замотала головой и, получив долгожданную свободу, стремглав бросилась вон из беседки.
Разумеется, она не собиралась идти в милицию — ни до этого разговора, ни после него. Ей было ужасно стыдно. Она уже впитала в себя негласную истину о том, что «если изнасиловали — значит, сама виновата». С порядочными и честными девочками никогда подобного не случается, это было хорошо всем известно.
Она вспомнила случай, о котором гудел весь Речной пару лет назад. Девушку из их школы изнасиловал отчим, и она, не побоявшись огласки, написала на него заявление. Она просто хотела, чтобы зло было наказано и преступник сидел в тюрьме. В итоге общество осудило и морально распяло не насильника, а жертву.