— Арлекино! — объявила она сама себя в рукоятку от скакалки, служившую ей микрофоном, а затем торжественно вскинула одну руку вверх и запела пронзительным звонким голоском:
— По острым иглам яр-р-ркого огня
Бегу, бегу, дорогам нет конца,
Огромный мир замкнулся для меня
В арены круг и маску без лица…
Завершив исполнение коронным пугачёвским смехом, девчушка практически без паузы продолжила «концерт по заявкам» песней из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Загадочно стреляя глазами, подобно актрисе Наталье Селезнёвой, она кружилась по комнате, приплясывала, притопывала, залихватски подмигивала воображаемым телезрителям, принимая от них воображаемые же цветы, выразительно поводила плечами, с чувством прижимала руки к сердцу и заливалась соловьём:
— Звенит январская вьюга
И ливни хлещут упруго,
И звёзды мчатся по кругу,
И шумя-я-ят города-а-а-а!!!
Закончить номер ей так и не удалось — помешал звонок в прихожей. Девчонка на мгновение остановилась посреди комнаты, не сразу сообразив, на каком свете находится. Постепенно приходя в себя, она бросила взгляд в сторону настенных часов с кукушкой и в ужасе ахнула. Уже половина шестого! Мама её убьёт…
Звонок повторился — уже куда более настойчиво и раздражённо. «Убьёт, точно убьёт», — с обречённым вздохом подумала доморощенная артистка и поплелась открывать.
— Ты спишь, что ли? — переступая порог, устало выдохнула молодая белокурая женщина. За руку она вела насупленного мальчишку. — Трезвоню, трезвоню… А почему в школьной форме до сих пор?
— Не успела переодеться, — девочка торопливо присела на корточки и стала помогать младшему брату расстегнуть сандалики. Она предчувствовала неминуемую выволочку за своё разгильдяйство и сейчас изо всех сил старалась не встречаться с матерью глазами.
— Оставь его, пусть сам разуется, — с привычной строгостью велела мама. — Большой уже. Артемий, снимай сейчас же свои сандалии!
Мальчик скорчил страдальческую гримаску и жалобно заныл:
— Не хочу… не могу… не буду… у меня не получается…
— Что тут сложного, я не пойму? — с досадой воскликнула мать. — Господи, тебе уже шестой год, а ты до сих пор не умеешь толком ни одеваться, ни обуваться. Каждый день я вынуждена выслушивать жалобы от воспитателей на твою неаккуратность и беспомощность… За что мне это наказание?!
— Ну Тёма же у нас особенный, — негромко заметила сестра, продолжая возиться с сандалиями. — Не всё у него пока получается сразу… но я уверена, что он обязательно когда-нибудь научится.
— Особенный? — ядовито переспросила мама. — Милая моя, в медицине нет такого термина — «особенный ребёнок». Есть только «ребёнок с задержкой психического развития», что синонимично понятию «умственно отсталый».