Таниэль засунул руки в карманы; в левой руке у него была зажата паровая игрушка. Правая наткнулась на часы.
– О, я собирался вам сказать, но не успел. Когда кто-то оставил для меня часы, их крышка была закрыта. Я не мог ее открыть до вчерашнего дня. Как такое получилось?
– Внутри находится специальный часовой механизм, который поставлен на определенное время. Это, знаете ли, для подарков на юбилеи и прочее, чтобы часы открылись точно в назначенный день.
– Каким образом вы устанавливаете время?
Мори протянул руку и, когда Таниэль вложил в нее часы, повернул замочек против часовой стрелки, и задняя крышка открылась. С обратной стороны имелся крошечный циферблат, на котором были обозначены месяцы, дни и часы.
– Вот, пожалуйста. Почему вы спросили?
– Я волновался, что начинаю сходить с ума. – Он сделал неловкую паузу. – Вы уверены, что я могу оставить их у себя? Они, должно быть, стоят целое состояние.
– Абсолютно уверен. Я полагал, что их у меня украли, и думать о них забыл. Они мне не нужны.
Они подошли к воротам, и Мори жестом показал, что ему надо повернуть направо. Станция была слева.
– До завтра, – сказал Таниэль, сжимая в ладони паровую игрушку. Отойдя на несколько шагов, он обернулся. Фигурка Мори уже растаяла в тумане, и произошедшее с ним за последние сутки могло бы показаться Таниэлю сном, если бы не тяжесть игрушки в кармане.
Уайтхолл наводнили рабочие. Они расчищали развалины Скотланд-Ярда, складывали в штабели уцелевшие кирпичи и увозили разбитые, погрузив их на большие повозки. Несмотря на выходной, в Хоум-офисе кипела жизнь, и, поскольку половина телеграфных проводов оказалась оборвана взрывом, желтая винтовая лестница была заполнена клерками, сновавшими вверх и вниз, разнося сообщения. Таниэль постоял у ее подножия, ожидая, пока издаваемый ею жалобный стон не перестанет окрашивать все вокруг в зеленоватые тона, и поглаживая игрушку. Так и не дождавшись тишины, он вынул из кармана игрушку и сосредоточился на ее веселом скольжении. Мори был прав: ее забавные трюки отвлекали от тревожных мыслей и страха и от необходимости изображать обморок.
Стоило ему подняться по лестнице, как навстречу сразу же попался старший клерк, сунувший ему в руки стопку бумаг. Таниэль поморщился от боли, но старший клерк этого даже не заметил.
– Отнесите это вниз, в подвал.
– Что? Зачем?
– В подвал, – настойчиво повторил старший клерк.
Таниэль вздохнул и отправился выполнять поручение. Несмотря на то, что стопка документов не была тяжелой, рана у него на руке снова закровоточила, и к тому моменту, как он достиг подвала, рукав его рубашки стал ярко-красным. Таниэль тихо выругался при мысли, что испортил одолженную ему рубашку. Добравшись до накрахмаленной манжеты, кровь перестала растекаться дальше. Он переложил бумаги под другой локоть, чтобы не испачкать их, хотя и сам не знал, стоит ли волноваться по этому поводу. Подвал использовался как склад. Там стоял целый лес из шкафов, набитых папками с устаревшими документами, относящимися к делам, законченным много лет назад. Он вспомнил о возможности упасть в обморок.