Когда рыцари нас покинули, я тотчас заявил матушке, что завтра же отправляюсь ко двору короля Артура. Она тяжело вздохнула и сказала только одно: «Мой милый сын… Пойдём в часовню, помолимся вместе Господу нашему Иисусу Христу и Его Пречистой Матери». Помню, как горячо она молилась тогда, понимая, что у меня теперь нет иной защиты, кроме Бога. Она вверяла меня Пресвятой Богородице, как Матери, потому что сама, как мать, уже ничего не могла сделать. Как безропотно она приняла свою судьбу, даже не пытаясь предложить мне остаться, и ни единым словом, не намекнув на то, как ей больно. Я весело тарабанил за ней слова молитв, совсем не думая о Боге, а лишь о тех захватывающих рыцарских приключениях, которые начнутся в моей жизни уже завтра. Матушка, казалось бы, дала мне хорошее религиозное воспитание, мы всегда молились с ней вместе, и я никогда против этого не возражал, полагая молитву, точнее — молитвословие, раз и навсегда установленным обычаем, частью нашей размеренной жизни, но я совершенно не был религиозен и произносил слова молитв без участия сердца. Моё сердце тогда ещё спало, а потому и в Боге не нуждалось. Я знал, что есть где-то там на Небесах Верховный Сеньор, который управляет всеми земными делами, но это была для меня формальная истина, не имевшая прямого отношения к моей жизни, как если бы я знал, что где-то на краю земли живут великаны, но мне от этого ни тепло, ни холодно. Матушка прошла в жизни через многое, потому и была религиозна, а я ничего не испытал, потому и религиозен не был.
Она не засыпала меня на дорогу множеством полезных советов, понимая, что в этом нет никакого смысла, лишь несколько раз повторила, чтобы я никогда не забывал о Боге и непрестанно молился. Я легко это пообещал, не понимая смысла собственных слов.
И вот в моей жизни начались приключения и подвиги. Громкая слава пришла ко мне гораздо раньше, чем этого можно было ожидать. С детства я обладал огромной силой и ловкостью, так что оружием овладел легко и быстро. Я не знал, что значит страх, потому что не догадывался, как много в этом мире того, чего следовало бы по-настоящему боятся, и всех удивлял своей невероятной отвагой. При дворе Артура мне объяснили, что рыцари должны служить добру и бороться со злом, защищать слабых от сильных, если в этом есть необходимость. Я всё понял и бросился остервенело «творить добро», на самом деле быстро превратившись в законченного носителя зла, потому что в глубине души служил только самому себе, своей славе и был совершенно нечувствителен к чужой боли и вообще к тому, что чувствуют люди вокруг меня.